Читать «Дневник. 1914–1920» онлайн - страница 12

Жена Губского вернулась через Швецию, лишений было много, но немцы не были грубы, а было противно, п[отому] ч[то] они относились с презрением и ни в чем не помогали. С Балтийского моря все едут со страшным трудом. От Коли письмо из Твери. Вчера звонила Прасковья Андреевна Генкина, спрашивала, как телеграфировать Эрисманам, п[отому] ч[то] ее сын Митя пропал в Лейпциге. Должен был выехать 17-го, и нет ни его, ни вестей, она думает, что из Швейцарии можно что-либо узнать.

Странный Василий Иванович Семевский – на С. запрос об изменении номера «Голоса минувшего», с тем, чтобы верстать туда статьи, близкие к переживаемому моменту, – он отвечает, что в августовской книжке ни в каком случае нельзя ничего менять, да ничего и нет – почта ходит (это к нему на дом), в Петербурге, где он провел 16 часов, все спокойно. Можно еще в сентябре в книжку что-нибудь вставить, и предлагает заказать статьи: одну в Италии Шредеру (который просит немедленно выслать деньги за предыдущую – очевидно, не подозревая, что и телеграммы-то пропадают, а денег и совсем не принимают), а вторую – в Австрии (!) какому-то его знакомому поляку – будет поляк писать! – и как Семевский ему предложит?

1 августа

Да, Сватиков еще говорил, что в Пруссии, ближе к границе, паника перед ожидаемыми казаками, а у нас – в Польше. Аня говорит, что у них некоторые крестьяне утверждают: «все француз портит, его надо усмирить», и никакие доводы не помогают, вот и говори, что «немец» – синоним «врага», а, может быть, это результат неподходящей клички, данной войне какой-то газетой: «вторая отечественная война».

Тихон Иван[ович] вчера вечером был и говорил, что, по его мнению, к ней у всех сосредоточенно-серьезное отношение. А мне все кажется, что народ очень против войны. Коля уже пишет из Бреста. Куда-то он попадет? Пожалуй, в самое пекло.

Говорят, что теперь план изменен, и не Ковно – Брест будут отстаиваться, а Варшава, п[отому] ч[то] боятся скверного впечатления от ее сдачи.

Тих[он] Ив[анович], со слов сына Мануйлова, говорит, что в «Русск[их] Ведомостях» прямо революция против Игнатова и Розенберга. Розенберг в заседании отказался от всякой редакторской работы, а Игнатов – еще неизвестно.

У Шубертов Мария Андреевна говорила, что пошла в один из частных лазаретов и вынесла очень тяжелые впечатления: дамы веселятся! Да и в попечительствах по-разному: у Чили работают вовсю, записывают и уже опрашивают жен взятых на войну, а в Пресненском – пришла Татьяна Архиповна Окулич, видит толпу женщин, осаждающих вход, а внутри сидит барышня, читает что-то и посылает им сказать, что через полчаса она будет их записывать. Когда Т. А. предложила свои услуги, то ответ был: «Да нет, зачем, дела нет!» – и все предложения разбивались, как о стену, так и ушла она, только адрес и записала. Тихон Иванович говорил, что В. А. Маклаков поехал к Кривошеину (теперь вершитель всего) и заявил ему, что теперь, когда царь переезжает в Москву, ей нельзя быть без городского головы, на что Кривошеин ответил: «Да, ваш брат задал нам задачу», потом дал понять, что теперь всякого утвердят, но что им приятнее всего Гучков. На частном совещании левые гласные вчера решительно высказались против Гучкова. Кн[язь] Г. Львов, как главноуполномоченный общеземских организаций, получил личную телеграмму от царя – Маклаков, министр, опять обойден.