Читать «Свадебные ночи» онлайн - страница 68

— Эмиль, — оторвалась она на минуту от карт. — Ты не заблудился? Мы уж давно свет зажгли, а тебя все нет и нет.

— Хочешь, погадаю тебе? — добродушно улыбнулась свояченица.

— О чем? — ответил он, кладя на постель шапку.

— Туда не клади! — сказала жена.

Эмиль взял с постели шапку и посмотрел на жену, склонившуюся над картами. У нее был совершенно прямой, обыкновенный, не вздернутый нос. Карты она держала в пухлых пальцах и перед тем, как бросить их на стол с легким шлепаньем, коротко рассмеялась.

Чему?

***

Ближние всхолмья закрыли обзор, и мы только гадаем об отдаленных вершинах и кряжах, нас гложет сомненье, но отрицать — кто посмеет? Можно ли — даль отрицать? Изредка кто-нибудь к нам забредает из дальней страны и говорит, что вдали возвышаются горы, и говорит, что прекрасны они… Мы внимаем рассказу, и непременно найдется средь нас любопытный — спросит дорогу… "Туда?" — переспросит рассказчик и покажет себе на грудь. Есть ли иная дорога, кроме вот этой — сквозь лес, сотрясаемый бурей, лес, что зовется как ты? Эта дорога изрыта оврагами, дыбится диким кустарником, но на седом валуне, на стволе в буреломе я отыскал твой впечатанный маленький след, о любовь моя, маленький саднящий след.

Мост

В четыре часа пополудни на курортном променаде всегда было много незнакомых ему людей, среди которых он мог ходить точно среди деревьев, не рискуя столкнуться с кем-нибудь, кто мог бы напомнить ему о прошлом.

Здесь он чувствовал себя в безопасности. Все связи с тем, что было, оборваны. Он приспособился к спокойному течению шелестящей толпы и привык к неторопливой курортной походке. Для этого ему потребовалось немало усилий, потому что на работе приходилось бегать с одного участка строительства на другой с планом или записной книжкой в руках. На стройке задач было много, здесь, на курорте, ничего срочного, неотложного. Его передвигали с врачебного осмотра к углекислой ванне, от ванны — к латунным кранам источника, где он пил лечебную воду, потом то грязи, то массаж. Его просто передвигали, другого слова он не находил. Поначалу это передвигание его раздражало: впервые за много лет его лишили права самостоятельно принимать решения — перемена слишком резкая, но через неделю он смирился с ней, впрочем, и со многим другим в своей жизни. Он принял эту перемену как неизбежность.

Как неизбежность он принял и то, что в определенный час в павильоне колоннады появлялись музыканты. Репродукторы, развешанные в кронах буков, окропляли музыкой самые глухие уголки, уединенные скамейки в зарослях. Однажды он забрел в такой уголок, и вдруг его ноги сами задвигались в ритме вальса. Приспособился и к этому, находя в этом даже удовольствие. Когда-то он очень любил танцевать. Да и теперь в свои пятьдесят два, когда и танцевать-то приходилось разве что на Восьмое марта или на балу строителей, он мог дать фору еще многим более молодым танцорам, щеголяя своей неутомимостью.