Читать «Дурной возраст» онлайн - страница 55

Люсьен выкатил мотоцикл на улицу, разбежался, чтобы не допустить треска мотора. По-прежнему никого. Не торопясь, хотя и подстегиваемый неунимавшейся паникой, он добрался до «Кафе друзей», куда вскоре должен был явиться Шателье, если только тот не догадался, что его надули. Тогда он сел на мотоцикл и включил сцепление, сошел на бульваре де ла Либерте, не встретив ни одного наряда полиции. Он опять выиграл. Вернулся без каких-либо происшествий.

Хотя дома никого не было. Люсьен заперся на ключ и только затем открыл саквояж, битком набитый купюрами, уложенными в пачки, скрепленные зажимами. Оробев, он даже не посмел до них дотронуться. Запретил себе и думать о том, что можно было бы купить на такую пропасть денег. Он не сводил с них глаз напряженно, серьезно, будто видел драгоценную игрушку, выставленную в витрине. Сколько же усилия, расчетов, размышлений, сомнений, и все, чтобы этим завладеть. «Эрве, старик, если бы ты только знал!..».

Медленно, благоговейно Люсьен закрыл саквояж и рухнул в кресло, закрыв глаза. Его как будто выпотрошили. Ах! Хорошо бы заснуть, да покрепче! Но тут зазвонил телефон.

Больные, ей-богу, не знают меры. Известно, врача можно беспокоить в любое время дня и ночи, можно злоупотреблять его чувством профессионального долга. Он прошел в консультационный кабинет, схватил трубку с намерением послать нахала подальше…

— Алло… Кабинет доктора Шайу.

— Это вы, Люсьен?

Он мгновенно понял: несчастье. Этот шепот… Зять Эрве.

— Да… Это я, Люсьен.

— Эрве умер.

— Не может быть!

Не глядя, он поискал кресло, подвинул его ближе. Так тяжко бороться одному, и все напрасно…

— Когда это случилось?

— Час назад. Рядом были Мадлен и мать. Впервые после катастрофы он пришел в сознание. Попытался говорить, и Мадлен показалось, что он сказал… Она, наверное, ошиблась… Только он сказал: «Все это шутки ради». Бессмыслица. По-моему, он бредил.

Люсьен-то слишком хорошо понимал смысл этих слов. Слезы капали на телефонную трубку. Эрве, старина, мой брат!.. Он уже не слышал, о чем говорили в трубке. Эрве мертв. Как раз в ту минуту, когда съемником шин вдребезги разбивалось стекло. Словно этот жест разделил друзей навеки.

— Алло… не понял.

— Я говорю, — повторил зять, — он не страдал. Улыбался, словно уносил с собой воспоминание о чем-то дорогом. В смысле реанимации было сделано все необходимое, но слишком поздно. Уйти вот так, в шестнадцать лет, ужасно. На тещу страшно смотреть. На Мадлен тоже. Вынос тела, вероятно, послезавтра. Вы сможете приехать? Если он нас видит, ему приятно будет ваше присутствие.