Читать «Скачки в праздничный день» онлайн - страница 8

И вся печальная и даже страшная ирония заключалась в том, что цены ей действительно не было: двухлеток этот имел совершенно немыслимый порок. В одной точке круга ни с того ни с сего со всего маху он вдруг тычком вставал на все четыре, и наездник, точно камень из пращи, вылетал из седла. А так как чаще всего Зигзаг возглавлял скачку, то на него налетали вслед за ним идущие лошади, шарахались в стороны, мгновенно сшибаясь в живую, несущуюся свалку…

— И кто его только спортил? — удивленно заключил Григорий Михайлович и сам прислушался к своему вопросу. Поневоле прислушался к нему и Павел Степанович, но ничего не услышал и сухо, деловито спросил:

— Что же ты предлагаешь?

— Сейчас скажу, — зашептал Кулиш. — Сщас… Тут нас никто не подкарауливает? А то дело такое, лишних ушей избегать надо. Так, что я хотел сказать? В том самом месте, где Зигзаг этот тыцкает, нужно, чтобы кто-то сзади жиганул его плетью!

Оба помолчали. Григорий Михайлович замер в неловкой изогнутой позе, точно в щелку подглядывал и жадно всматривался сквозь прорезь в квадратное тонконосое лицо директора, замкнутое, суровое и одновременно слабое какое-то в этот момент. Павел Степанович ни о чем не думал: мысль кулешовская эта вошла в него камнем, поднятым из-под ног, с дороги, и пораженный ее неожиданной простотой, он как бы утратил способность соображать.

— И… и не встанет? — наконец осторожно спросил он.

— Не встанет! Уверяю! Я еще раньше хотел это сделать, как вроде пример, а потом думаю себе: э-э, стой-погоди! Тут что главное? Чтоб вдруг, чтоб, понимаешь, в первый раз ему врезать, чтоб фокус свой забыл. Главное сзади — и батога, батога ему, паразиту! Ей-бо! Еще рекорд с перепугу даст, — затряс толстыми щеками Григорий Михайлович, залившись сиплым, расшибленным своим смешком.

V

— Интересно, — оживленно проговорил Павел Степанович. — Да, но кто это сделает? Кто сзади Зигзага хлестнет?

— Как кто? — поддал плечами воздух Кулиш. — Хоть кто, любой и каждый. А если сурьезно, то есть тут один, понимаешь, товарищ… Агеев на своем Бесе.

— Почему Агеев?

— А кто же еще?

— Ты ж говорил только что, хоть кто… Васька вон или Мирошниченке можно приказать.

— Испортят дело.

— Ты думаешь?

— Уверен! Мирошниченко, он же жокей, он же азарт сплошной. А тут все нужно очень точно сделать, точнисинько в самой той точке. Надо, чтобы и лошадь же слушалася идеально. А ведь это же Агеев и Бес.