Читать «Записки о большевистской революции» онлайн - страница 99

Троцкий часто рассказывает мне, как глубоко его впечатляют неизменное бескорыстие, абсолютная преданность своему лидеру, которые проявляют к нему его обездоленные друзья, и какую силу придает ему эта любовь. Когда он говорит о своих пламенных и самоотверженных бойцах, его голос, столь часто насмешливый и резкий, смягчается. Самого его охватывает какое-то нежное чувство, какое очень редко заметишь у этого нервного, холодного и желчного человека, чья сатанинская усмешка порой приводит меня в дрожь. Ибо душа Троцкого переполнена горечью, презрением и, могу сказать, ненавистью к правящим классам.

Поистине я убежден, что два этих человека, исключительные, если не великие люди (сам по себе их успех позволит буржуазной куртизанке, как называют историю, назвать их таковыми), действуют сегодня из самых высоких побуждений. Меня часто спрашивают, любят ли, на мой взгляд, Ленин и Троцкий власть ради власти. В том, что касается Ленина, никакие сомнения недопустимы. Власть для него не самоцель, но только средство привести к победе Идею. И мне также кажется, как бы ни было заметно удовольствие, которое испытывает от своей власти Троцкий, что он бы не оставил ее за собой, если бы должен был через нее служить иному, чем большевизму, делу.

Но пришедшие в движение толпы очень быстро разбивали своих самых дорогих идолов. Сколько еще месяцев устоят диктаторы пролетариата? Их может погубить неожиданный поворот событий, кризис транспорта, снабжения, безработицы, разрыв на переговорах и последующее за ним наступление, кто знает, что еще?

Анархия обостряется с каждым днем, и какой бы замечательной ни была способность русских приспосабливаться к любому беспорядку, к голоду, к страху, недовольство может обернуться катастрофой. Я говорю «катастрофа», потому что все больше убеждаюсь, что внезапное падение большевиков было бы страшной катастрофой для России и для союзников. Нам выпал редкий шанс столкнуться с русскими, которые знают, что хотят, заявляют об этом пусть грубо, но честно. Если мы соизволим, наконец, заметить в их программе то, что выгодно для Антанты, если мы откажемся от вмешательства во внутренние дела, от поддержки контрреволюционных действий, обреченных на провал, если мы прекратим, одним словом, способствовать беспорядку и одновременно попытаемся вернуть большевиков к буржуазной идеологии, если мы пойдем на то, чтобы увязать наши цели в войне, мы смогли бы иметь большую пользу от этого правительства.

Какими будут те, кто придет после них, вы увидите по их делам. Это будут настоящие русские, непостоянные и разные.

Социал-демократы ли, социал-революционеры, — мы не должны ни в коем случае рассчитывать на них. С точки зрения внутренней политики они долгое время не смогли бы, даже если бы захотели, — а они этого откровенно не захотят, — ничего переиначивать что-либо из сделанного большевиками. С военной точки зрения они склонны возобновить мирные переговоры, если они будут прерваны, и будут неспособны защищать русские интересы с героической решительностью, демонстрируемой большевиками. Засыпав нас красивыми словами, поклявшись нам в своей верности, они без стыда предадут нас при первом же случае. Желаю, чтобы будущее поскорее меня опровергло.