Читать «Записки о большевистской революции» онлайн - страница 83

Троцкий, таким образом, осознает, что в определенный момент он может быть вынужден прервать переговоры, провозгласить революцию в опасности и возобновить военные действия. Какими силами? Силами худо-бедно подновленной армии. И он рассчитывает — уже месяц я настойчиво убеждаю его в этом, потому что хочу верить, что in extremis наши представители придут-таки в себя, — что союзнические миссии, если возобновятся действия на фронте, будут в его полном распоряжении и выступят против внешнего врага вместе с большевиками, не рассуждая о цвете русского флага. К сожалению, эта относительная реорганизация армии произойдет отнюдь не в ближайшие дни. Кое-кто опасается укрепить положение большевиков, начав сотрудничать с ними немедленно. Возможно. Но не стоит ли пойти на такое политическое укрепление большевиков, коль скоро для всякого трезво мыслящего человека давно ясно, что оппозиционные партии большевиков со дня на день не свергнут и что в любом случае они одного мнения с ними в вопросе о мире? Вместо того, чтобы поддержать намерение, которое большевики готовы осуществить, — и не смогут его осуществить в одиночку, потому что у них не хватает средств: специалистов, оружия, финансов, — мы помогаем в создании каких угодно национальных армий за исключением главной, кстати, тоже национальной — российской армии. Да, наш долг поддерживать все формирующиеся на территории России самостоятельные вооруженные силы. Но почему не попытаться осуществлять эту работу в контакте с большевиками, которые всегда признавали право российских национальностей на автономию и даже на независимость и которые безо всякого недоверия позволили бы нам помогать украинцам, полякам, казакам и т. д., если бы не чувствовали, что сейчас все эти национальные формирования, обученные и вооруженные с нашей помощью, в частности на Юге, предназначаются для переброски не на внешний фронт, против Центральных империй, а на внутренний, против большевиков? Так — вольно или невольно — мы создаем мнение, что под предлогом помощи в формировании национальных армий скрывается наше желание обеспечить победу контрреволюции. Я не хочу выяснять, какую долю неправды содержит этот поверхностный вывод, я констатирую его и, каким бы несправедливым он ни был, утверждаю, что мы должны его учитывать.

Кстати, нужно сказать, — то, что мы поспешно кидаемся в объятия казаков и украинцев, выглядит тем более странно, что мы ничего не делаем для того, чтобы смягчить недоразумения, разделяющие нас с большевиками, и что единственная армия, которой мы пренебрегаем, — именно армия русская в полном смысле этого слова.

«Как, — говорит мне Троцкий, — мы можем верить, что вы готовы сохранять политический нейтралитет, если видим, что вы активно поддерживаете католическое движение польских легионов, буржуазное движение Украинской рады, контрреволюционное движение Каледина, и в то же время каждый день замечаем, наоборот, вашу непримиримую враждебность в отношении народных комиссаров и их людей? Мы не просим вас соглашаться с нашими принципами. Но разве нельзя договориться по техническим вопросам?» Что могут противопоставить этим здравым доводам правительства союзников, и как объяснить, почему мы упорно стоим все на той же высокомерной, враждебной позиции, — ведь пребывание на ней уже обернулось множеством достойных сожаления последствий, а в будущем оно рискует отозваться последствиями куда более серьезными?