Читать «Записки о большевистской революции» онлайн - страница 80

Итак, после открытия — дата которого еще не известна — Учредительного собрания большинство депутатов, нет сомнений, смирится с фактами и тем самым признает эффективность политики большевиков.

В отношении рабочего контроля, национализации банков и т. д. Они также не смогут выступить против них по сути, но лишь по частным аспектам этих преобразований.

Таким образом, оппозиционные партии могут серьезно столкнуться с большевиками лишь по второстепенным вопросам о свободе печати, о терроризме, об отрицательном отношении к союзникам, а на этих позициях большевики готовятся дать впечатляющий отпор.

Стало быть, уже сегодня нужно исходить из того, что если только не случится какой-нибудь катастрофы, и после Учредительного собрания не произойдет смены руководства в правительстве, и даже если Ленин и Троцкий должны будут уступить свое место, то новый кабинет сформируется на большевистских основах и с участием большевиков.

Так зачем упорствовать в отказе от нашего сотрудничества с пролетарскими диктаторами, на которых еще с 25 октября мы могли успешно влиять в интересах России и союзников?

Петроград. 30 нояб. (13 дек.)

Дорогой друг,

Троцкий объявил о признании вне закона и аресте руководителей кадетской партии, явных пособников контрреволюционеров. Союзники получили еще один casus belli против большевиков.

Я понимаю, хотя не извиняю, озабоченность представителей союзников. Как говорит Троцкий (не смею отнести это утверждение на собственный счет), почти каждый из этих господ был в своей стране честным буржуа, всякий раз трезвонившим о предательстве еще в мирное время, как только его немощные социалисты боязливо заявляли какой-нибудь протест и предлагали самую невинную реформу.

Самые платонические угрозы социального преобразования приводили их в дикую ярость. И вдруг их забросило прямо в пролетарскую революцию. Они в полной растерянности наблюдают за самыми жестокими и смелыми, самыми торопливыми и глубокими экспериментами во всех областях. Воздух в России для них невыносим. Они ничего не понимают. Не могут понять. Не могут простить этому несчастному, забитому тысячелетним рабством народу отчаянные, неумелые и восторженные шаги, которые он делает, чтобы завоевать свободу и все свои права. Они могли бы быть ему ненавязчивым помощником, ценным советником, но они предпочитают стоять в стороне. И если бы они действительно оставались в стороне! Но эти честные мужи хотят погасить скандал, ибо русская революция — какое нахальство! — для них вечный скандал. Они забывают, что свойство всякой глубокой революции временно выносить наверх то, что внизу, и опускать вниз то, что наверху. Им кажется, что они оказались в доме, где все вверх дном. Они в ужасе оттого, что их привели в приют для умалишенных, отделение буйно помешанных, и не спрашивают себя, неизлечимы ли эти ненормальные, нельзя ли им помочь, вылечить их или, по крайней мере, поправить их состояние с помощью врачей-союзников. Как и подобает, они считают, что единственные разумные русские — те, которые похожи на них, а именно русские буржуа — кадеты и пораженцы, жалким образом прицепившиеся к кадетам и скомпрометировавшие себя заодно с ними. Они не пытаются узнать, что главное заинтересованное лицо, русский народ, думает об этих партиях. А было бы нужно, между прочим, попытаться.