Читать «Мы вместе были в бою» онлайн - страница 99
Юрий Корнеевич Смолич
— Простите… — сказал Стахурский.
Он хотел еще о чем-то спросить хозяина, но тот принял это за прощанье и ответил:
— Будьте здоровы! — Повернувшись, он крикнул собаке: — Индус, куш!
Стахурский спустился по узкой тропинке на улицу.
Мария арестована!.. Мария — преступница? Нет, этого не может быть! Это чепуха, какое-то недоразумение…
Стахурский медленно двинулся по улице вдоль потока. Поток шумел. Его звали — «Казачка».
Он свернул в проход против зоологического сада и вышел к озеру. Легкий силуэт громадного хребта, как огромное облако, закрывал горизонт слева. Подошву гор уже скрыла ночная тень, но снежный гребень розовел в лучах заката. Справа на темном небосклоне сверкала звезда, ясная и холодная.
— Что же случилось? Что?
Он прошел по дамбе над озером. Мир окружал его — тихий, торжественный, огромный, волнующий. Но он был как бы под стеклянным куполом. Стахурский видел его, но не ощущал, он слышал только тишину, и ему хотелось заткнуть уши, чтобы не слышать ее.
Он шел под цветущими яблонями. Стволы их были не розовыми, а серыми — какими и бывают обычно яблоневые стволы. Солнце зашло, яблони уснули — и молодой, весенний сок, струившийся днем в лучах солнца по древесине, без солнца остановил свой бурный бег.
Стахурский вошел под сень парка, сразу потемневшего, почерневшего. Южная ночь наступала внезапно.
Мария, которую он встретил в прибугских лесах с автоматом на груди, Мария, с которой он ходил в разведку, бежал из гестапо, Мария, которая сожгла базу горючего фашистов, не думая о смертельной опасности, Мария, с которой он прошел весь освободительный поход по Землям Европы, Мария, которая считала высшим счастьем победу над врагом, и Мария, которую он любил, — арестована, как преступник…
Этого быть не могло!
Около голубого киоска на высоком стуле сидел инвалид-казах.
— Земляк! — крикнул он Стахурскому. — Стаканчик!
Стахурский подошел.
Он машинально сел на табурет перед бочкой. Табурет был низкий — инвалид сидел несколько выше, и надо было запрокидывать голову, чтобы глядеть на него. Инвалид наполнил стаканы пенистым розовым вином, один поставил перед Стахурским, другой поднял и торжественно произнес:
— За наши раны! За боевых товарищей!
Они чокнулись и выпили.
— Слушай, — сказал Стахурский глухо, — я приехал из Киева к девушке, с которой прошел всю войну и которую полюбил. Я хотел, чтобы она стала моей женою…
— Изменила? — спросил инвалид.
— Ее арестовали, — тихо сказал Стахурский. — Понимаешь, я пришел к ней, а она арестована.
Он смотрел инвалиду прямо в глаза. Он всматривался в его зрачки пристально — в сумерках, опускавшихся на землю, ему были уже плохо видны глаза человека, наклонившегося над ним со своего высокого сиденья.
Он повторил:
— Арестована…
Это слово звучало фальшиво. Его нельзя было связать с Марией.
Стахурский тяжело вздохнул. Обильный пот оросил его лоб. И снова заныла рана в плече. Смысл сказанного — «Мария арестована» — только сейчас дошел до его сознания. Тоска сжала его сердце.