Читать «Мы вместе были в бою» онлайн - страница 60
Юрий Корнеевич Смолич
Стахурский оперся на подоконник. В голове у него гудело: необыкновенный, насыщенный через край событиями день близился к концу, но еще не миновал, — второй день возвращения домой после войны. Была и слеза, тихая, чистая, хорошая слеза в ощущении этого второго дня. Она освежала, облагораживала, и за нее не было стыдно перед собой. Не позорило и то, что в ней было и ощущение грусти и одиночества, — ведь последние годы Стахурский никогда не оставался один. Он жил вдохновенной и напряженной жизнью вместе с большой массой людей и привык к этому окружению. Теперь это окружение резко изменилось, и приходилось жить в совершенно другой обстановке, вместе с иными людьми, но тоже вдохновенной напряженной жизнью. И была тревога — неясная, неосознанная, но нарастающая — в предчувствии завтрашнего, третьего дня. И в этих неясных, тревожных предчувствиях ощущалось такое же неясное, такое же неосознанное, но настойчивое предчувствие большой радости.
И вдруг перед ним в предвечернем сумраке возник и заполнил собой комнату образ Марии. Он был неотступным с той минуты, как вошел в душу Стахурского вчерашней ночью, и сейчас он снова был таким властным, что дальше жить без него было невозможно.
Стахурский подошел к телефону и позвонил секретарю райкома.
— Ну, как? — спросил секретарь.
— Ничего, — ответил Стахурский, — пришли уже сорок товарищей…
— А как Власенко?
— Принимаем вдвоем. Он обрадовался. Говорит: теперь скорее отпустят на производство. Хочет ехать на Донбасс, восстанавливать теплоцентрали.
Секретарь помолчал, потом сказал:
— Хорошо.
Тогда Стахурский сказал то, что он никак не решался произнести.
— Товарищ секретарь, в течение недели мы закончим прием и наладим ремонт. Но я тогда сгоряча говорил… Понимаешь… На несколько дней, до начала учебного года, мне необходимо съездить в Алма-Ату.
— В Алма-Ату! — удивился секретарь.
— Мне необходимо поехать туда.
— Что тебе нужно в Алма-Ате?
— У меня там невеста, и я должен привезти ее сюда.
Секретарь немного помолчал, а потом недовольно сказал:
— Надо было подумать об этом раньше…
— Я должен поехать, — повторил Стахурский.
— Раньше чем на зимние каникулы тебе не удастся…
Стахурский положил трубку.
В комнате было тихо, лишь отголоски городского шума непрерывным потоком вливались в окно. Луч молодого месяца осветил развалины университета, блеснул на влажном от вечерней росы асфальте бульвара. Потом скользнул в окно, протянулся по полу и лег на стол.
Второй день закончился.
Каким будет третий день?
— Я не могу без тебя, Мария! — вслух промолвил Стахурский.
Путь на Запад
Марии тогда было не по себе.
Их позвали вместе, Пахола и ее. Но дело приняло такой оборот, что разговор шел теперь с одним Пахолом, а ей, должно быть, просто забыли сказать: «Ты свободна, можешь итти».
Пахол так волновался, что лицо его то бледнело, то краснело, то покрывалось лиловыми пятнами. Голос его дрожал, а порой он и вовсе беззвучно шевелил губами.