Читать «Наша союзница – ночь» онлайн - страница 131

Анна Корниловна Старинова

Вообще мое положение в Наркомпросе было не из легких. Тогда я была единственной женщиной с орденом Красной Звезды на груди. Заменителей – планочек – в то время еще не было, и все награжденные, как правило, носили награды.

Особым вниманием пользовались немногочисленные орденоносцы на районной партконференции в 1938 г., где мне довелось быть делегатом и сидеть рядом с Надеждой Константиновной Крупской.

Был и такой случай. Приехал из Ленинграда профессор Фельберг. Он возглавлял научно-исследовательский институт на набережной Жореса. В этом институте разрабатывали средства и способы по устранению у детей дефектов речи, приобщали к трудовой жизни слепых и глухонемых детей.

Приехав в Наркомпрос, Фельберг направился в кабинет начальника управления детскими домами и спецшколами, о судьбе моего предшественника он, видимо, не знал.

Я видела, как незнакомый мне мужчина открыл дверь. Секунду посмотрел в дверь и поспешил выйти раньше, чем я успела опомниться.

Тогда он зашел в отдел спецшкол и спросил:

– Где я мог бы видеть начальника управления детских домов и спецшкол?

– Он у себя в кабинете, – ответили ему.

– Но там его нет, а сидит какая-то актриса.

– Нет! Это не актриса, а наш новый начальник, – ответили ему.

Через некоторое время он приходит ко мне, мы знакомимся, и начинается деловой разговор.

9 ноября 1938 года в испанском детском доме № 7 (в Москве на ул. Пирогова) состоялся вечер, посвященный 21-й годовщине Великого Октября. Был на этом вечере сын Долорес Ибаррури – молодой, красивый Рубен. Он пел старинные астурийские песни. Пел так хорошо, увлеченно, что все, кто знали испанский, ему подпевали, среди них был и Михаил Кольцов. Он произнес яркую речь на испанском языке, а потом сам перевел ее на русский, и все присутствующие не раз прерывали его бурными аплодисментами.

Кольцов узнал меня. Стал расспрашивать о Доминго и Рудольфо.

– Меня очень интересует участие народов других стран в борьбе против мятежников в их тылу, – сказал он. – Я знаю, что у Доминго, в бытность там Рудольфо, были в отряде представители многих народов, участвовавших в войне против фашистских мятежников. Я собираю материалы и думаю, что скоро придет время, когда об этом можно будет сказать во всеуслышание, – добавил он.

Мы сели с ним в столовой, где был вечер, и Михаил Ефимович тут же записал фамилии и все известные мне данные о Харише, Тихом, Алексе, Крбованце и некоторых других.

– Конечно, Рудольфо знает больше, он дольше был в Испании и с большинством из интербригадовцев участвовал вместе в операциях под Мадридом и Сарагосой, – сказала я, когда не могла ответить на некоторые вопросы.

Михаил Кольцов пообещал вскоре опять приехать. Но эта встреча не состоялась. Мы узнали, что и он попал в число тех, о ком уже не говорили…

Работая в Наркомпросе, я превратилась из Обручевой в Старинову. Проработав в Наркомпросе десять месяцев, я, по совету врачей, вынуждена была оставить работу.