Читать «Дневник 1827–1842 годов. Любовные похождения и военные походы» онлайн - страница 215

¹⁶ Языков называет этот напиток пуншем:

…Когда рука судьбиныБлаговолит перед тобойСтакан поставить пуншевойИль утешительные вины…

(Языков. С. 219–220).

Кроме того, он описывает и приготовление этого пунша в Тригорском:

Как волновалася во мне,На самой сердца глубине,Восторгов пламенная удаль,Когда могущественный ромС плодами сладостной Мессины,С немного сахара, с вином,Переработанный огнем,Лился в стаканы-исполины?Как мы, бывало, пьем да пьем,Творим обеты нашей Гебе…

(Языков. С. 213)

Упоминаемая в этом стихотворении Геба – Е. Н. Вульф, которая и готовила пунш Вульфу, Пушкину и Языкову летом 1826 г. С собственно русским названием жженки этот напиток упомянут в послании 1845 г. “К баронессе Е. Н. Вревской”:

Как хорошо тогда мы жили!Какой огонь нам в душу лилиСтаканы жженки ромовой!Ее вы сами сочиняли:Сладка была она, хмельна,Ее вы сами разливали,И горячо пилась она!<……………………..>Примите ж ныне мой поклонЗа восхитительную сладостьТой жженки пламенной, за звон,Каким звучали те стаканыВам в похвалу…

(Языков. С. 409–410)

Пушкин же говорит об этих пирушках только намеком; ср. в “Евгении Онегине”:

…За ним (цимлянским. – Ред.) строй рюмок узких, длинных,Подобно талии твоей,Зизи, кристал души моей,Предмет моих стихов невинных,Любви приманчивый фиял,Ты, от кого я пьян бывал!

(Пушкин. T. VI. С. 112)

Впрочем, и сам Вульф знал, что этот напиток назывался жженкой, и вспоминал об этом так:

Сестра моя Euphrosine, бывало, заваривает всем нам после обеда жженку: сестра прекрасно ее варила, да и Пушкин, ее всегдашний и пламенный обожатель, любил, чтобы она заваривала жженку… и вот мы из этих самых звонких бокалов, о которых вы найдете немало упоминаний в посланиях ко мне Языкова, – сидим, беседуем да распиваем пунш (А. С. Пушкин в воспоминаниях современников: В 2 т. М., 1985. Т. 1. С. 447).

Слово же “емка” – возможно, специальное обозначение пищи и напитков. Во всяком случае, в тверских и псковских говорах было слово “емины”, обозначавшее всё, что “определено на пищу” (Даль В. И. Толковый словарь живого великорусского языка. М., 1978. Т. 1. А-З. С. 519). Вместе с тем в письме к H. М. Языкову от 14 апреля 1836 г. из Голубова, имения Вревских, Пушкин писал:

Отгадайте, откуда пишу к Вам, мой любезный Николай Михайлович?

из той стороны– где вольные живали etc.

где ровно тому десять лет пировали мы втроем – Вы, Вульф и я; где звучали ваши стихи, и бокалы с Емкой, где теперь вспоминаем мы Вас – и старину. Поклон Вам от холмов Михайловских, от сеней Тригорского, от волн голубой Сороти, от Евпраксии Николаевне, некогда полувоздушной девы, ныне дебелой жены, в пятой раз уже брюхатой, и у которой я в гостях. Поклон Вам ото всего и ото всех Вам преданных сердцем и памятью!

Алексей Вульф здесь же, отставной студент и гусар, усатый агроном, Тверской Ловлас – по прежнему милый, но уже перешагнувший за тридцатый год (Пушкин. T. XVI. С. 104).