Читать «Месть палача» онлайн - страница 39

Громкий окрик писца, казалось, разбудил спящего узника. Тот с трудом поднял голову и несколько раз кивнув, уронил ее опять на грудь.

– Не слышу! – еще громче воскликнул писец.

– Да. Подтверждаю, – едва слышно и едва разборчиво произнес узник.

– Как они смогли сломать тебя, Гудо? Тебя! Знающего все о пытках и палачах. Ты ли это? – в ужасе произнес Даут и резко откинул капюшон с головы человека, прикованного к андреевскому кресту.

Лицо узника опечалило и смутило начальника тайной службы османского правителя. Все та же огромная голова с неприятными и даже отвратными чертами лица. Вот только после жестоких побоев свернут нос и за кровавыми нитками губ нет зубов. А еще… Еще очень тщательно выбрита голова и лицо. Даже брови не забыли снять, как с очень важного преступника. И все это так знакомо и так чуждо Дауту, что в волнении он поспешил опять набросить капюшон на безобразно огромную голову.

– …После разрушения Галлиполя, вынырнув из вод Золотого Рога, этот Гудо первым делом схватил несчастную портовую девку Малисию, и, подняв ее на крышу, раздел и овладел ею. Когда та пришла от ужаса в себя, то увидела, что этот безобразный человек раздвоился и стал двумя демонами, которые вытащили из ее лона ребенка. Но не младенца новорожденного, а мальчика лет пяти. Тот мальчик представлен узнику Гудо и признан им как сын, зачатый от семени дьявола, что находилось на хранении в мужском месте колдуна и мага Гудо. Гудо, ты подтверждаешь свои слова?!

– Да. Подтверждаю, – на этот раз не поднимая головы, признался несчастный.

– Сняв комнатушку у несчастной вдовы Рафиль, страдающей эпилепсией, этот Гудо сделал ее своей женой, после чего она смогла встать с ложа только после ареста постояльца. Не оставляя своих трудов на пользу сатане, его верный слуга с помощью магии и колдовства стал собирать народ, обвораживая его кровью убитых им быков… Ты подтверждаешь это, Гудо?!

– Да, я сын дьявола! Скорее бы и вас и меня забрал домой отец!..

От этих слов Даут отшатнулся. Страшные в своем признании и ужасно тяжелые в произношении слова не оставляли сомнения:

– Они лишили тебя разума, мой друг Гудо!