Читать «7 лучших юмористических рассказов» онлайн - страница 32

– «Каковы ваши взгляды, – прочла Томми, – на будущие политические и социальные отношения?..»

– Может быть, – предложил великий человек, – мне проще будет написать это самому?

– Ладно, – согласилась Томми, – пишу-то я действительно неважно.

Великий человек придвинул кресло к столу.

– Вы ничего не пропустите, нет?

– Я постараюсь оправдать ваше доверие, мисс Джейн, – торжественно произнес он и взялся за перо.

Только когда поезд замедлил ход, принц кончил писать. Он промакнул написанное, сложил бумагу и поднялся с кресла.

– На обороте последней страницы я прибавил кое-какие указания, на которые я прошу вас обратить особенное внимание мистера Хоупа. А затем я бы желал, чтобы вы мне обещали, мисс Джейн, никогда больше не проделывать таких опасных акробатических трюков, даже ради столь святого дела, как журнализм.

– Понятное дело, если бы до вас не так трудно было добраться…

– Я знаю, это я виноват, – согласился принц. – Теперь у меня нет ни малейшего сомнения в том, к какому полу вы принадлежите. И все-таки я хочу, чтоб вы мне дали слово. Обещайте же, – настаивал принц. – Ведь я много сделал для вас – вы и не знаете, как много.

– Ну, ладно уж, – нехотя согласилась Томми. Она терпеть не могла давать обещания, потому что всегда исполняла их. – Ладно, обещаю.

– Вот вам ваше интервью.

Первый фонарь Саутгемптонской платформы осветил лица принца и Томми, стоявших друг против друга. Принц, пользовавшийся, и не совсем незаслуженно, репутацией человека раздражительного и вспыльчивого, сделал странную вещь: взял в свои огромные лапы измазанное кровью личико и поцеловал его. От колючих седых усов пахло дымом, и этот запах навсегда остался в памяти Томми.

– Еще одно, – строго сказал принц, – обо всем этом ни слова. Понимаете – рта не раскрывать, пока не вернетесь домой.

– Вы что же думаете – я дура? – обиделась Томми.

После того как принц исчез, все вели себя по отношению к Томми ужасно чудно. Все с ней носились, но никто как будто не знал, почему, собственно, он это делает. Люди приходили посмотреть на нее, потом уходили, потом возвращались и опять на нее смотрели. И чем дальше, тем больше росло их недоумение. Иные задавали ей вопросы, но неосведомленность Томми, да еще в сочетании с твердым намерением скрыть то немногое, что она знала, была так потрясающа, что само Любопытство вынуждено было отступить перед нею.

Ее вымыли, вычистили, накормили отличным ужином и в отдельном купе первого класса отправили обратно на вокзал Ватерлоо, а оттуда в кебе на Гоф-сквер, куда она прибыла уже около полуночи, мучимая сознанием собственной важности, – недугом, следы которого сохранились у нее и поныне.

Отсюда все и пошло. С полчаса Томми трещала без умолку со скоростью двухсот слов в минуту, потом неожиданно уронила голову на стол и заснула; ее с трудом разбудили и уговорили лечь в постель. В эту ночь Питер, удобно расположившись в кресле, долго еще сидел у огня. Элизабет, любившая покой, тихонько мурлыкала. Из темных углов к Питеру Хоупу подкрадывалась давно забытая мечта – мечта о совсем особенном новом журнале, ценою всего один пенни в неделю, издаваемом неким Томасом Хоупом, сыном Питера Хоупа, его всеми уважаемого инициатора и основателя, – замечательного журнала, который будет отвечать давно назревшей потребности развлекать и в то же время воспитывать, доставлять удовольствие публике и барыши – издателям. «Неужели ты не помнишь меня? – шептала Мечта. – А сколько мы об этом думали и говорили с тобой! Утро и полдень прошли. Вечер еще наш. И сумерки несут с собой надежду!»