Читать «Разные годы» онлайн - страница 296

Соорудили «костер», подобие сруба, попробовали укрепить проход. Но мощные бревна и стойки были сразу же смяты, исковерканы.

— Еще один костер, — сказал Дудка и начал подтаскивать крепь.

Но и второй «костер» был смят, раздавлен.

— Еще один костер, — повторил Дудка.

И только третий «костер», более крепкий, только новые стойки дали им возможность двигаться дальше, к восьмому уступу. В этот-то момент Дудка услышал стук.

Восемь ударов по крепи. Да, нет никакого сомнения, это сигнал. Восемь ударов — восьмой уступ.

Дудка сообщил наверх:

— Слышу сигнал — восемь ударов. Пробиваемся в восьмой уступ.

Онуфриенко и Рудоман, сменяя друг друга, прошли полметра. Потом наступила очередь Петухова, Малыша, Зелененко, Чернова, Клименко, Селихова… И опять — Степан Онуфриенко. Ему-то первому и удалось протянуть руку Малине.

— Вот кого обнимай — Марка Савельевича, — сказал Онуфриенко, когда Малина начал его благодарить.

Но совершенно неожиданно, будто подталкиваемый какой-то страшной силой, Александр Малина побежал.

Он перепрыгивал через стойки, бежал по новым креплениям, от уступа к уступу, с привычной сноровкой.

— Слушайте все! — крикнул Дудка. — Малина побежал вниз… Воды не давать… Все работы прекратить.

— А нам осталось три метра, — сообщил Влахов с верхнего штрека.

— Всем на-гора́, — передал Иван Левченко, — поздравляю с победой и спасением наших товарищей.

А Малина уже попал к врачам — они понесли его к грузовой вагонетке и бережно подняли на поверхность земли. «Теперь можно глоток воды», — врач протянул ему флягу. Потом Александр Захарович увидел Нилу Петровну, детей, родных. Все его обнимали, о чем-то спрашивали. И только в санитарной машине, которая везла его в больницу, он вспомнил, что не успел обнять и поблагодарить Марка Савельевича, да и всех, кто пробивался и спас его.

— Очень яркое солнце, — сказал он.

И закрыл глаза — тяжело было смотреть на свет.

7

Вот мы и побывали с вами у всех героев этой истории. Может быть, я что-то упустил, кого-то не помянул, о каких-то деталях или событиях рассказал не с той полнотой, на которую рассчитывали мои собеседники и друзья. Надеюсь, что они простят меня. Но мне кажется, что я восстановил со всеми подробностями все существенное, главное и значительное, происшедшее в те памятные и напряженные три дня.

В то короткое время, когда два человека находились в смертельной опасности под землей, а двадцать шесть человек, рискуя жизнью, пробивались к ним, проявились характеры и душевные качества многих людей — и хороших, и дурных.

Кто бы мог подумать, что Шурепа и Малина обнаружат такие чудеса стойкости, самообладания, выдержки и внутренней собранности. Все знали, что они — опытные и трудолюбивые забойщики, но их поведение под землей, их безмерный поединок со стихией открыл в них то, что раньше не замечалось. Кто бы мог подумать, что не только Дудка, но и Рудоман, и братья Онуфриенко, и Влахов, и Лавриченко, и Петухов, да и все спасавшие Шурепу и Малину еще больше прославят своим подвигом мужественное племя шахтеров. Не под влиянием минутного порыва, не в атмосфере аффекта, не при мгновенной вспышке всеобщего подъема, а вполне спокойно, обдуманно, сознательно — вернем этому слову его прекрасный смысл — начали люди свой героический путь под землей и завершили его победой.