Читать «Мужик в царском доме. Записки о Григории Распутине (сборник)» онлайн - страница 98
Илиодор
– Да откуда ты все это знаешь?
– Орлов и Путятин несколько раз уже об этом мне говорили.
– Ну-ка, пусть попробует расстричь? Это за что же? За Распутина, за дьявола. О, я пойду против царя!
– Что вы, что вы, батюшка, разве можно против царя идти? – урезонивал меня страшно волновавшийся Родионов.
– Пойду, пойду. Против всех пойду! Погибну, а пойду. С неправдою не помирюсь. Я смерти не боюсь, а людей и подавно. Они – цари, а что вытворяют. Я долго терпел, а теперь довольно…
Все молчали и смотрели на меня, а я, волнуясь, ходил по комнате и бранил царей, Синод и министров.
В этот же день я принял газетных сотрудников и заявил им, что не Гермогена нужно гнать из Синода, а Саблера, Даманского и их друзей.
Сотрудники на другой день отпечатали мои слова. Гермоген тоже свой протест выражал через печать.
Утром 13 января мне, явившемуся из города, Гермоген говорил: «А у меня был Михаил Осипович!»
– Кто это такой?
– Да Меньшиков.
– Сам явился?
– Нет, я его приглашал.
– Напрасно, владыка, вы связываетесь с такою собакою.
Гермоген задумался и сказал: «А и правду вы говорите, что он собака. Вот и во сне он мне представился в виде какого-то отвратительного животного с длинною мордою и большими-большими зубами; быстро бежал и нес какую-то грязную тряпку».
– Ну, вот, увидите, что он нас облает, а Распутина возьмет под свою защиту.
Так и случилось. Меньшиков через два дня после визита к Гермогену пригласил Распутина к себе на обед, а потом пропел ему в «Новом времени» похвальный гимн, утверждая, что у Распутина возвышенная душа. А позже, когда мы уже были в заключении, он написал статью «Царь-скандал», в которой безобразно высмеивал наш великий подвиг развязки с «блаженным пророком».
14 января Гермоген, я и Родионов ездили к И. Л. Горемыкину. Я просил его: «И. Л.! Вы сами вот рассказывали, что вы разогнали первую Думу. За это государь целовал вас, называл вас отцом своим, попросил благословить его и наследника. И. Л.! Вы уже получили все чины. Если повесить на вас ваши ордена и медали, то не хватит места на груди, придется вешать их или на брюках, или на спине… Вам нечего искать и нечего терять. Поезжайте, ради Бога, к царю и попросите его принять владыку Гермогена и объясниться…»
– Нет, нет, не могу! – отвечал Горемыкин. – Придворный этикет этого не позволяет, батюшка Илиодор.
В этот же день Гермоген ездил советоваться с великою княгинею Милицею Николаевною. Милица, по словам Гермогена, очень ругала Распутина, но пойти против него отказалась, ссылаясь на то, что «старец» держит в руках царя и особенно царицу крепко.
Конечно, читатель догадывается, почему Милица так бранила «старца».
15 января И. Л. Горемыкин приезжал на Ярославское подворье, но помочь ничем не мог.
Государь уже дважды писал Синоду: «Надеюсь, что Святейший Синод убедил епископа Гермогена уехать из Петербурга в Саратов».
Три члена Синода: Назарий, Серафим и Никон, желая получить награды, пришли на Ярославское подворье и упрашивали Гермогена подчиниться государеву слову.
