Читать «Мужик в царском доме. Записки о Григории Распутине (сборник)» онлайн - страница 125
Илиодор
Решилась, купила у черкеса кинжал и выехала из Царицына в Ялту. Выезжала она в то время, когда Распутин, окруженный великосветскими ханжами и бесчестными карьеристами, отъезжал из Ялты в Петербург и с площадки вагона 1-го класса торжественно заявлял, что он-де встретится с провожающими в сентябре, но при весьма знаменательных обстоятельствах.
Вез сомнения, он разумел решение Николая воевать с Австрией, по приказанию его, «великого праведника».
В Ялте Гусева, конечно, не застала Распутина. Узнавши от газетчиков, что «старец» проследовал в Петербург через Москву, она тоже направилась в Питер. В Питере ей тоже газетчики сказали, что Распутин уже уехал в село Покровское. Гусева поверила этому, так как и в газетах прочла подробное описание отъезда Распутина из Питера в Сибирь, и поехала по его следам.
Приехала в Покровское, но узнала, что «блаженный» еще в Петербурге и что газетчики, подговоренные, по обыкновению, «старцем», врали о его отъезде.
Гусева десять дней жила в Покровском, поджидая «старца».
В конце июня Григорий с большою помпою двинулся из Петербурга.
На пути, в Перми, епископ Палладий, желая снискать благоволение всесильного «старца», чтобы получить кафедру пожирнее, устроил ему торжественную встречу в парадных комнатах вокзала.
Распутин на больничной постели после покушения на него Гусевой
Вскоре после этого Палладий из захудалой Пермской епархии был переведен в центральную, богатую, почетную Саратовскую.
Когда Григорий приехал в Покровское, Гусева подошла к нему и пырнула его ножом…
Гусеву арестовали.
Распутина положили в больницу.
Цари прислали ему в Тюмень две телеграммы: «Скорбим о случившемся и молимся усердно Богу» и «Радуемся благополучной операции».
Откликнулись на «несчастье» «старца» многие сановники, архиереи и просто почитатели.
Архиепископ Питирим, которого «старец» провел в экзархи Грузии, прислал Григорию такую телеграмму: «Пусть ваше выздоровление послужит нравственным оздоровлением для тех людей, которые думают распространять христианство огнем и мечом».
Сам Григорий, лежа на больничной койке, телеграфировал своим друзьям в Петербург: «Кака-то стерва пырнула меня ножом, но с Божией помощью остался жив. Григорий».
20 августа «старец» выписался из больницы. И сейчас же явился в Петербург. Здесь его, по сообщению мне одного видного русского писателя, встретили очень торжественно, во-первых, как «невинно пострадавшего», а во-вторых, как «пророка, предсказания которого сбываются».
Теперь «старец» хлопочет о том, чтобы Хионию Гусеву не судили. Боится «блаженный» обнаружения на суде своих темных подвигов…
2 июля я, несправедливо обвиненный Распутиным в подсылке к нему убийцы, покинул родину и, переодетый в женское платье, бежал за границу.
19 июля 1914 года я перешел реку Торнео, около г. Торнео, четырьмя километрами выше таможни и пограничной стражи.