Читать «Участие Российской империи в Первой мировой войне (1914–1917). 1916 год. Сверхнапряжение» онлайн - страница 69

Небольшой накопленный боезапас не соответствовал тем громким заявлениям, которые делались до начала этой операции. Самый факт его появления объяснялся скорее не действиями патронируемых Поливановым общественных организаций, а затишьем на фронте с ноября 1915 по март 1916 г. и сосредоточением большей части снарядов к тяжелым орудиям на участке прорыва под Нарочью. Тем не менее не хватало не только тяжелых снарядов, но и трехдюймовых гранат, в избытке была лишь шрапнель к полевой артиллерии, в то время как войска требовали как минимум 50 % гранат к ним². В Ставке не могли не видеть очевидного – разглагольствования о снабжении фронта боеприпасами не могли заменить ни орудий, ни снарядов к ним. В Могилеве предприняли ряд мер, направленных на постепенный вывод снабжения из-под единоличной опеки военного министра.

Долгое время ему удавалось поддерживать свое реноме в Ставке на высоком уровне. В каждый свой приезд в Могилев Поливанов первым делом посещал М. В. Алексеева, «они в хороших отношениях», заметил в октябре 1915 г. Лемке³. В феврале 1916 г. Алексеев даже составил отдельную часть отчета Поливанова Государственной думе⁴. Тем не менее отношения между ними были все же не столь гладкими. 13 (25) декабря 1915 г. главным полевым интендантом был назначен генерал Шуваев⁵. Производство Шуваева состоялось по рекомендации Алексеева, но Поливанов отнесся к этому новому посту и новому назначению отрицательно.

«Создание этой должности, – отмечал министр, – обозначало, по моему мнению, начало образования при Ставке, ведавшей до сей поры лишь разработкой и направлением стратегических заданий, органов по снабжению армий, и вместе с тем начало превращения Ставки из того сравнительно малочисленного штата, в котором она была в Барановичах, в состав, обремененный многочисленными учреждениями. Вытекающее отсюда усложнение обязанностей начальника штаба Верховного главнокомандующего, и без того при возглавлении армий Государем преобремененного заботами и ответственностью, прямо опасно для успеха его работы, но может быть объяснено личной особенностью генерала Алексеева: его привычкой вникать лично в такие задачи, которые другое лицо сочло бы для себя второстепенными»⁶.

Поливанов весьма негативно относился к Шуваеву, между тем именно он как нельзя лучше подходил к должности военного министра, особенно в условиях войны. О Шуваеве весьма лестно отзывался Сухомлинов, сделавший его до войны начальником Главного интендантского управления: «Шуваев в короткий срок так много сделал, что я от командующих войсками всюду слышал благоприятные заявления»⁷. Также высоко оценивал его и предшественник Сухомлинова – Редигер: «Действительно, у Шуваева были большие личные достоинства: прямой, вполне честный, усердный работник, он хорошо изучил интендантское дело; не обладая большим умом, он в мирное время едва ли отвечал бы должности военного министра, но теперь, во время войны, когда общее руководство военным делом принадлежало Ставке, а министру лишь приходилось руководить исполнением ее указаний, главным образом по заготовлению и доставке армии всего ей нужного, Шуваев вполне отвечал своей должности, и его назначение лишь должно было приветствовать»⁸.