Читать «Участие Российской империи в Первой мировой войне (1914–1917). 1916 год. Сверхнапряжение» онлайн - страница 203

11 (24) июля и 7 (20) августа (до и после поездки в Одессу) Зайончковский лично докладывал Алексееву свои соображения относительно возможных вариантов развития событий после вступления в войну Румынии. Они сводились к следующим тезисам: 1) немцы не останутся нейтральными и приложат все усилия для того, чтобы наказать «короля румынского – первого отступника Гогенцоллерна», тем более что Румыния – единственный театр войны, где они могут рассчитывать на успех; 2) первый главный удар будет нанесен не на Трансильванском, а на Добруджинском направлении, так как Добруджа имеет огромное значение для Болгарии, «с интересами которой в настоящий период Германия должна больше считаться, чем с интересами Австрии»; 3) для «всей Болгарии имеет первостепенное нравственное значение разбить именно русский корпус, к чему она и приложит все меры»; 4) наличие сербской дивизии в русском корпусе может привести или к ее полному разгрому, если бывшие австрийские солдаты и офицеры сохранили часть своих симпатий по отношению к Австро-Венгрии, или приведет к потере надежд на поддержку болгарских русофилов ввиду сербо-болгарских противоречий; 5) подчинять русский корпус румынскому командованию, эгоистическому и неумелому, нельзя; 6) выводить корпус за 180 верст от русской границы без организованного тыла и снабжения весьма рискованно⁶⁸.

Доводы и предложения Зайончковского встретили жесткое сопротивление со стороны Алексеева: «Я всегда был против вступления в войну Румынии, но был принужден согласиться под давлением Франции и Англии. Теперь основные решения приняты, и если император приказал мне послать туда 15 русских раненых, я ни в коем случае не пошлю 16»⁶⁹. Зайончковский, который поначалу рассчитывал получить в составе корпуса гораздо более хорошие части, вынужден был смириться с тем, что его войска будут состоять из второочередных дивизий, в чьи боевые качества не особенно верил⁷⁰. На дальнейшие возражения, сделанные во время личного доклада 7 (20) августа, последовала раздраженная реакция – Алексеев обвинил Зайончковского в трусости и в том, что он недостоин носить форму русского генерала⁷¹.

10 (23) августа он в очередной раз обратился к наштаверху с письмом из Одессы. «Мне кажется, – писал будущий командир русских войск в Добрудже, – что 47-й корпус и генерал Зайончковский есть та кость, которую бросили Румынии для того, чтобы она выступила на стороне Согласия. На этой кости поставили крест, ее вычеркнули из состава вооруженных русских сил, а если в будущем будет какой-либо от нее еще плюс, то это запишется на неожиданный для России приход»⁷². Отношения между Зайончковским и Ставкой оказались испорченными в самом начале похода в Добруджу, и этот конфликт никак не способствовал удачному для союзников исходу событий⁷³. Между тем с самого начала действий русских войск в Румынии наихудшие опасения командира русского корпуса стали оправдываться. Румынское командование решило обратиться за помощью к своему союзнику в последний момент, когда оборона Туртукая уже трещала по всем швам.