Читать «Участие Российской империи в Первой мировой войне (1914–1917). 1916 год. Сверхнапряжение» онлайн - страница 110

Поначалу Жоффр выступил против того, чтобы торопить русское наступление, но все более усиливающийся кризис итальянской армии привел к тому, что Петроград и Ставка начали буквально бомбардироваться просьбами о немедленной помощи. «Содержание этих переговоров, – продолжал в том же докладе наштаверх, – указывает на растерянность Высшего итальянского командования и отсутствие готовности прежде всего в своих средствах искать выхода из создавшегося положения, несмотря на то что в настоящее время превосходство сил остается на его стороне. Только немедленный переход в наступление русской армии считается единственным средством изменить положение; не учитывается то, что в ближайшее время австрийцы не могут, по условиям железнодорожных перевозок, серьезно усилить свои войска на итальянском фронте, даже при совершенно успешном ходе нашей атаки»¹⁹.

Тем не менее уже 11 (24) мая он известил начальника итальянской миссии в России полковника Ромеи, что для помощи союзнику и отвлечения австрийских сил будет сделано все, что возможно. В тот же день наштаверх предупредил главнокомандующих фронтами, что обстановка требует сокращения сроков подготовки наступления²⁰. Бомбардировка русских штабов просьбами о помощи во имя союзнических интересов продолжалась²¹. 13 (26) мая с аналогичным призывом к Николаю II обратился итальянский король. Методы, к которым прибегали итальянцы, вызывали у Алексеева раздражение. Он готов был ускорить подготовку, но считал, что «…наши решения в частностях всегда будут приниматься, исключительно образуясь с обстановкой и требованиями собственного фронта; стремиться к удовлетворению переменчивых желаний союзников под влиянием такой же переменчивой обстановки недопустимо. Это должно служить ответом суждениям итальянцев на несоответствие нашего плана их желаниям, хотя 40 дивизий Брусилова нельзя назвать демонстративным только участием»²².

Итальянское командование предпочитало поначалу иметь дело с Россией через французскую штаб-квартиру, и не просто просить о помощи, а заявлять, что при отсутствии оной оно само не будет способно наступать на Изонцо. Смысл одного из этих воззваний, прямых и через посредство Франции, довольно точно суммировал в своем донесении от 18 (31) мая русский военный агент в Италии полковник Энкель: «Понимаю этот странный документ так: оробев и потеряв веру в себя, главная квартира взывает о помощи к России, но при этом желает прикрыться флагом общих интересов союзников и снять с себя всякую ответственность перед страной и союзниками, что бы ни произошло. Если Россия выступит немедленно и итальянцы будут спасены, то главная квартира окружит себя ореолом славы перед страной, а Италия не обяжет себя долгом благодарности перед нами. Если мы выступим, а итальянцы тем не менее будут разбиты, то будет виновата Россия, оказавшая недостаточное давление на своем фронте. Если мы не выступим, а итальянцы будут разбиты, опять-таки будем виноваты мы. Наконец, ответственность за возможные последствия преждевременного нашего выступления отнюдь не ляжет на итальянцев, вовсе не нуждавшихся в спасении, а на весь союз (на Антанту. – А. О.), неправильно оценивший обстановку»²³.