Читать «Участие Российской империи в Первой мировой войне (1914–1917). 1917 год. Распад» онлайн - страница 67

Поздним вечером 25 февраля (10 марта) на квартире у председателя Совета министров князя Голицына было собрано совещание правительства. Начавшись около 12 часов ночи, оно завершилось в 4 утра 26 февраля (11 марта)⁵⁶. В ходе совещания обсуждался вопрос о роспуске Думы. Вызванные Протопопов, Хабалов, Белецкий и Глобачев производили впечатление колеблющихся людей, но тем не менее они предложили распустить Думу и ввести в городе осадное положение. В результате этот вопрос так и не был решен, но зато Голицын поручил министрам иностранных дел и земледелия вступить в консультации с лидерами Думы и намекнул на то, что в правительстве могут произойти перемены. Имелась в виду отставка Протопопова. Что касается демонстраций, то совет согласился с предложением Хабалова обратиться к их участникам с предупреждением о том, что войска будут действовать против них оружием⁵⁷.

Правительство колебалось между политикой «кнута» и «пряника». Риттих требовал не останавливаться перед пролитием крови, потому что в противном случае ее прольется гораздо больше. Покровский предлагал обратиться к императору с просьбой разрешить уйти в отставку, так как члены правительства «не снискали доверия страны». В целом, большинство участников совещания все же склонялось к выбору решительных действий⁵⁸. В результате было принято решение о введении осадного положения, но при этом главный исполнитель был в растерянности. «На членов Совета министров генерал Хабалов произвел неудовлетворительное впечатление, – вспоминал Барк. – Он, видимо, растерялся, и в нем не чувствовалось надлежащей энергии для проведения решительных мер»⁵⁹.

Перед совещанием правительства Хабалов собрал начальников военных районов столицы: все они, без исключения, высказались за энергичное применение войск⁶⁰. Среднее командное звено было настроено решительно, чего нельзя было сказать о высшем. Хабалов и Беляев продолжали колебаться, явно опасаясь брать на себя ответственность за последствия. Участник правительственного совещания вспоминал: «Заседание министров в этом отношении принесло пользу: два генерала, далеко не воинственные, набрались энергии и освободились от страха ответственности перед Царем и обществом»⁶¹. В результате диалог с общественностью лишался всякого смысла. Толку в нем в любом случае было немного, так как судьба страны уже решалась на улицах ее столицы. Тем не менее, сославшись на личную инициативу, Риттих и Покровский пригласили на совещание Маклакова и выразили свою уверенность в необходимости создания «ответственного министерства»⁶².

Объявления с суровыми предупреждениями были расклеены по всему городу. Казалось, они начинают действовать, а город – успокаиваться. Уже днем демонстранты были обстреляны войсками у Казанского собора. Особенно активно действовала учебная команда лейб-гвардии Волынского полка. Счет убитых и раненых пошел на десятки⁶³. Улицы в центре были очищены от демонстрантов, на них остались лежать только трупы. Многим начинало казаться, что революция в очередной раз потерпела поражение⁶⁴. Достаточно было появиться самому небольшому числу солдат, готовых действовать оружием, как обстановка сразу же начинала меняться. При первых же выстрелах толпа разбегалась⁶⁵. Так, полуэскадрон 9-го запасного полка – около 80 человек под командованием одного корнета – всего несколькими залпами разогнал демонстрацию численностью в несколько десятков тысяч человек⁶⁶. Вместе с тем в ряде случаев к вечеру пехота и даже юнкера стали действовать без особой решимости⁶⁷.