Читать «Снег идет 100 лет...» онлайн - страница 22

Я нажал на ручку автомобильного радиоприемника, и мы услышали голос диктора: «По просьбе наших радиослушателей исполняется симфоническая пьеса из спектакля „Пер Гюнт“ „В пещере горного короля“»…

Трудно быть первым…

– Знаешь, Ир, я хочу написать про Бушневского, – обратился я к своей старинной приятельнице Ирке Маслаковой, с которой нас (и наши семьи) связывала уже почти тридцатилетняя дружба.

– Да сейчас никто не читает.

– Да это и неважно. Напишу для себя, для тебя, для Тургеши, а там вдруг…

– А зачем ты хочешь это сделать? – спросила Ирка.

– Он для меня открылся как-то по-новому, с того момента, как всем сообщил о своей болезни. До этого была ты… Царица, барыня, красавица, творческая личность, взрывающая художественные и моральные устои. А Вовка?.. Он был как бы при тебе, в тени твоей кипучей натуры. Он позволял тебе солировать, был этаким Менакером в дуэте с Марией Мироновой. Помнишь советскую эстраду?

– Да нет, ты не прав…

– Чего я не прав? Конечно, в компании, где были Тургеша и Смогул…

– Да и ты, мил мой человек…

– Ну, в общем… Нетрудно было потеряться.

– А что теряться – не теряться. Он был мой человек, и как мы жили-были, вот о чем надо говорить. Ты удивишься, а я ведь тоже хочу о нем написать.

– А может, нам объединиться? Будет такой дуэт Ильф и Петров? – предложил я.

– Ну, во-первых, я – Маслакова, а потом, ты послушай: картина первая…

– Ты что, спектакль затеваешь?

– Ну я еще не решила про жанр своего творения… Короче, выпускной вечер в моей школе, и мальчик Паша во время танца, а потом и во время совместного «заплыва» на Красную площадь пытается объясниться мне в любви. Но не хватает ему смелости. А мне это, ну ты сам понимаешь, все до фонаря… Потом взрослая, вернее, студенческая жизнь, и я, полная дура, вылетаю замуж за этого малахольного Маслакова.

– Подожди-подожди… Это за Пашу?

– За какого Пашу? Я же тебе говорю – за Маслакова, а у Паши фамилия была Голиков. За Мас-ла-ко-ва. Ты же понимаешь, я – дитя, он – дитя… Слава богу, что еще никого не смастерили…

– Наверное, не умели… – съехидничал я.

– Э-э-э, парень, с этим было все в порядке… Во всяком случае, нам так казалось… А потом раз…

– И в глаз.

– Хорошо, не пид…с. Чегой-то я, право?

– Ну что, не срослось? – вернул я Ирку в ее рассказ.

– И слава тебе, господи… Молодо-зелено…

– А что же Паша? Раз ты его заявила в начале своего повествования, не мог он так просто уйти из твоей жизни, – решил я дать редактора.

– А он и не ушел… Трагедь там была, самая настоящая трагедь… Не мог утешиться парень, в петлю хотел лезть… А потом я его как-то потеряла. Он перестал искать со мной встреч. Да и я, разбежавшись с Маслаковым, такого дрозда дала, что… Ну ты же помнишь, я огонь была.

– Что значит – была?

– А то и значит, что была… Не вешай мне лапшу на уши, а то растаю… Так о чем я? Не сбивай меня с мысли…

– Ты о романе про Володю, – подсказал я.

– Ага… Знаешь, как в кино – гонг, и надпись на экране: «Прошло пятнадцать лет». Я уже замужем за Фомушкиным, у нас Машка в школу пошла… И вот однажды мы с Зиночкой Плисовой решили зайти в церковь. Зинка хотела свечки за упокой поставить. Ты же знаешь, я убежденная коммуняка, в церковь, как правило, не хожу, а тут за компанию. И мы зашли в храм, купили свечек, написали записочек и решили отстоять службу, больно здорово пели певчие. Голос батюшки мне показался знакомым, но я не придала этому значения. А когда он с кадилом пошел по храму, я так и обомлела: с седыми длинными не очень густыми волосами, с реденькой бороденкой, ко мне приближался мой старый ухажер.