Читать «Американские дети играют с удовольствием, французские – по правилам, а русские – до победы. Лучшее из систем воспитания разных стран» онлайн - страница 69
Ольга Ивановна Маховская
Модель № 1. Папа – деспот. Наша семья, по определению психолога Владимира Дружинина, является сумасшедшей смесью православия и язычества. Мужчина в такой модели обладает невероятной властью и авторитетом, но всю ответственность он делегирует жене. Часто основная его роль – инициировать семью, а семейная поденщина его уже не интересует.
Отношения в семье могут напоминать схватку, которую выигрывает психологически или физически сильнейший. Договоренности здесь могут не действовать, все будет разрешаться через битие горшков. Амбивалентность матрицы мешает разрешать конфликты в семье линейно, прогрессивно. От ненависти до любви – один шаг. Поведение не только женщин, но и мужчин непредсказуемо. Влияет на характер взаимоотношений в семье и привычка замалчивать проблемы. Слабые люди ведут себя так из-за неуверенности в себе, в том, что они правы и смогут отстоять свою точку зрения. Сильные – из тактических соображений, чтобы, если нужно будет, совершить внезапный маневр, когда «противник» (а члены семьи часто воспринимаются как скрытые враги) не ждет нападения.
Модель № 2. Папа – ребенок. Модель с доминантным отцом деформировалась в результате того, что в войнах и военных конфликтах мы физически теряли огромные мужские популяции. В модели нашей семьи потерялась фигура отца, и уже новой генерации юношей пришлось занимать место ребенка. Не зря говорят об инфантилизме наших мужчин. Таких отцов называют еще подкаблучниками.
Дети в обеих моделях эмоционально ближе к матери. В первой модели между детьми и отцом нет эмоциональной привязанности. Иногда ее нет и с матерью. Дефицит тепла и нежности восполняется через бабушек, тетей, братьев, сестер. Раньше с этим не было проблем, границы семьи были проницаемы, и любой мог вмешаться, поучаствовать в воспитании детей.
Считалось, что дети росли на улице. Но они не были беспризорными. Беспризорным ребенок часто становится дома, если рядом нет ни одного участливого взрослого.
Еще одним фактором, цементирующим нашу семью, была общественная мораль, которая порицала разводы и снижала статус одиноких женщин. Быть незамужней считалось неприличным.
Обе модели были аномальными, поскольку отец исключался из процессов воспитания и рассматривался в лучшем случае как кормилец. Дисгармоничность отечественной модели семьи обнаружилась в период перестройки, когда «внешние подпорки» полетели, и супруги остались один на один с детьми и надвигающейся бедностью.
Груз ответственности стал непосильным для наших женщин, и это спровоцировало, с одной стороны, массовые разводы и женскую эмиграцию, с другой – нарастающую армию социальных сирот. По данным американского министерства юстиции, только за первые десять лет по визам невест на территорию США въехало 150 тысяч женщин из России.
