Читать «Американские дети играют с удовольствием, французские – по правилам, а русские – до победы. Лучшее из систем воспитания разных стран» онлайн - страница 47

Моя коллега психолог-исследователь Елена Холондович провела частотный анализ ключевых произведений Федора Михайловича Достоевского и обнаружила с помощью математических методов, что слово «страдание» по мере развития его творчества, от «Белых ночей» до «Идиота», становится ключевым для автора, возводится в высшую ценность.

Л.Н. Толстой тоже писал о том, что счастье можно принимать только как нравственное испытание, урок. «И то, что мы называем счастьем, и то, что называем несчастьем, одинаково полезно нам, если мы смотрим на то и на другое как на испытание». Счастье должно быть справедливым. Тот, кому удалось стать счастливым, должен помнить о тех, кто несчастен. Нельзя стать счастливым в одиночку. «За дверью счастливого человека должен стоять кто-нибудь с молоточком, постоянно стучать и напоминать, что есть несчастные и что после непродолжительного счастья наступает несчастье», – пишет Л.Н. Толстой. В отличие от открытого, демонстративного американского счастья, русское счастье интимно, сокровенно. Они на противоположных полюсах.

Отечественные модели счастья, как и модели жизни, рассчитаны на сильных людей.

Известный режиссер Т. Бекмамбетов, сравнивая отечественное и голливудское кино, отмечает, что в наших фильмах главный герой борется за свободу любимого человека, чтобы обрести вечную любовь. В американском кино наоборот: любовь – это путь к свободе. Эти установки срабатывают и в личной жизни. Перспектива любви и счастья у русского человека постоянно отодвигается, а на первый план выступает борьба с препятствиями. Инстинкт борьбы сформировал у нас привычку видеть преграды на пути к любви вместо того, чтобы смотреть в глаза любимому человеку и встречать с ним рассвет, вознося хвалы Господу за еще один день, прожитый вместе.

Интересно, что принятие решений, выражение желаний и их исполнение в сказках осуществляют разные персонажи. Главное – возглавить процесс. Главный – тот, кто чужими руками жар загребает. Емеля, не слезая с печи, исполнил свои желания благодаря Щуке. Старуха отправила Старика к Золотой рыбке с той же целью. Колобка никто не мог остановить, кроме Лисы, а до этого он творил, что хотел, и т. д. Количество русских народных сказок, в которых герои просто так получают все, поражает воображение. Бессмысленно прилагать усилия, это любой дурак сможет.

Если европейские сказки начинаются с неопределенного времени («Once upon a time…» – «Однажды…»), то русские сказки начинаются с указания на неопределенность места – «В некотором царстве, в некотором государстве…». Наше счастье – где-то. «Везде хорошо, где нас нет», «У соседа и щи гуще». Наше сознание экстенсивно, а счастье сравнивается с бесконечностью. «Пойди туда, не знаю куда. Найди то, не знаю что». Счастье невообразимо. Его нельзя представить. Самый трудный вопрос для русского человека: «Что ты хочешь?» В поисках ответа на него мы готовы исколесить весь мир.