Читать «Мария Стюарт, соперница Елизаветы» онлайн - страница 41

Вы возразите мне, сэр Эмиас, что в любви такое случается довольно часто?

– Так и есть, – пробурчал сэр Эмиас.

– Согласен, любовь и безумство нераздельны, – кивнул Кристофер, – влюблённый, как настоящий безумец, одержим одной идеей, которая полностью овладевает его умом, его желаниями и помыслами, которая пытается подчинить себе весь порядок его привычного мира. Да, любовь – это безумство, и прав был поэт, утверждавший, что тот, кто сохраняет ум в любви – не любит.

Итальянцы доходят в этом безумии до крайнего предела. Они ведут себя в любви как подлинные сумасшедшие и совершают поступки, достойные дома душевнобольных. Фисба, например, выходит ночью на балкон своего дома и начинает разговаривать со звёздами, деревьями, цветами и ветром: она рассказывает им, какой замечательный человек Пирам и как она его любит. Тут поспевает и сам Пирам, который потерял от любви слух, но зато зрение его обострилось: он видит в темноте, как Фисба шевелит губами, но слов её не может разобрать. Затем слух к нему возвращается, и Пирам с Фисбой горячо твердят о своей любви, привязывая к ней всё, что видят вокруг: луну, те же звёзды, ветки деревьев, зарницы на небе и даже ручную птицу на привязи. Как видите, я не преувеличил, – весь мир для влюблённых подчинён навязчивой идее.

Заканчивается эта история печально, но львицы в итальянской новелле нет: Пирам и Фисба расстаются с жизнью по недоразумению, причиной которого являются они сами. Родители хотят выдать Фисбу замуж за богатого горожанина; её духовник советует ей притвориться мёртвой, выпив особое снадобье. Она это немедленно делает, даже не подумав предупредить Пирама о своём хитроумном плане.

Пирам находит Фисбу бездыханной. Вы полагаете, он пытается привести её в чувство, вызывает лекаря, расспрашивает, по крайней мере, её духовника? Плохо вы знаете итальянцев! Он тут же выпивает яд и умирает, – конечно же, успев произнести монолог перед смертью.

Как только он умер, Фисба очнулась, – исключительно для того, чтобы тут же заколоть себя кинжалом; понятно, что с глубокой раной в груди она тоже произносит монолог перед тем, как умереть. Затем являются родители Пирама и Фисбы, приходит духовник, и все они вместе, над телами погибших влюблённых, также произносят речи, – нельзя же упустить такой повод!

Всё, повесть окончена! И что это, по-вашему, трагедия или комедия?

– Боюсь, что ваш пересказ отличается некоторой вольностью, – сказала Мария. – Странно, что вы рассказали о любви в подобном тоне, который больше подошёл бы сэру Эмиасу, чем вам.

– Я подтрунивал над тем, как любовь показана в итальянской новелле, – возразил Кристофер. – Согласитесь, мадам, что описание любви и сама любовь – несколько разные вещи. Одно может быть сильнее другого, и грустно, если проигравшей оказывается любовь.

– Ваш язык хорошо подвешен, – Мария произнесла это так, что нельзя было понять, одобряет она или осуждает Кристофера. – Вы будете иметь успех у женщин: мы от Евы падки на льстивые речи.