В пучинах глубокого моря,Схоронены в зыбких песках,Лежат, позабытые всеми,Людские скелеты в цепях.В глуби, где под вечным волненьемНедвижимо воды легли,Со всем своим людом и грузомНедвижно стоят корабли.Над морем шумящие буриНе хлещут их черных боков.И в тех кораблях – всё скелетыВ тяжелых запястьях оков.То бедных невольников кости!Белея средь пагубной тьмы,Из темных валов они громкоВзывают: «Свидетели мы!»Есть рынки на нашей просторнойЗемле, где людей продают:Ярмо им вздевают на шею,И ноги им в цепи куют.Без гроба валяются трупыВ пустыне, на снедь коршунам;Убийства мерещатся детям,Мешая им спать по ночам.Корысть ненасытная, похоть,Кичливый, бесстыдный порок,Кровавые мысли, злодейства,Мутящие жизни поток!Несется вам клик обвиненьяИз этой неведомой тьмы.Из тайных могил своих костяВзывают: «Свидетели мы!»
КВАТРОНКА
Повесив праздно паруса, Корабль в заливе ждал,Чтоб месяц вышел в небеса И вздулся темный вал.Причалив к берегу в челне, Рабочий люд следил,Как аллигатор полз на дне Улечься в мягкий ил.А воздух вкруг благоухал От трав и от цветов,Как будто рай порой дышал На этот мир грехов.Плантатор в шалаше своем Задумчиво курил.Купец, прибывший с кораблем, Окончить торг спешил.Он молвил: «Не гостить привел Я свой корабль в залив.Я жду, чтоб месяц лишь взошел Да начался прилив».В лице с предчувствием немым, Робка и хороша,Кватронка-девушка пред ним Стояла чуть дыша.Большие искрились глаза; По груди молодойСпускалась черная коса До юбочки цветной.Улыбки свет в лице у ней Мерцал, так свят и тих,Как свет лампад в углу церквей На лике у святых.Плантатор думал: «Стар мой дом, И проку нет в земле!»Взглянул на девушку, – потом На деньги на столе.В душе смущенной верх бралаТо жадность, то любовь:Он знал, чья страсть ей жизнь далаИ чья текла в ней кровь.Но глубь души была черна: Он не осилил зла —И деньги взял. Тут вся она Застыла, замерла.И жертву новую свою Купец повел с собой,Чтоб быть ему в чужом краю Наложницей, рабой.
ПРЕДОСТЕРЕЖЕНИЕ
Припомните еврейское сказаньеО муже том, что растерзал рукой,Как агнца, льва, – как, жалкий и слепой,Не видя света божья, истязаньяОн от врагов терпел, лишенный сил,И жернов целый день в тюрьме кружил;Как наконец на пир из заточеньяБыл приведен – сносить врагов глумленья.В отчаянье, средь пира, обнял онСтолпы громадной храмины руками —Шатнулся свод над пирными столами,И стены рухнули со всех сторон.При грохоте разрушенного зданьяСменились страшным воплем ликованья.Погиб и раб, несчастный и слепой;Но тысячи похоронил с собой!Самсон порабощенный, ослепленныйЕсть и у нас в стране. Он сил лишен,И цепь на нем. Но – горе! если онПоднимет руки в скорби исступленной —И пошатнет, кляня свой тяжкий плен,Столпы и основанья наших стен, —И безобразной грудой рухнут сводыНад горделивой храминой свободы!
