Читать «С праздником! Валентинов день (сборник)» онлайн - страница 131
Татьяна Игоревна Луганцева
– Ну. И что?
– Не думал почему? Может, зрение забарахлило?
– Нормальное у меня зрение.
– Ружьё?
– Оба ружья на мишенях проверял. Тоже всё хорошо.
– Тогда почему?
– Заладил – почему, почему, – рассердился Василий Игнатьевич. – Причин не ищи! Во мне самом причина, какой-то заряд в организме, наверно, пропал.
– Слушай, дядь Вась, – замялся Денис, – я, кажется, догадываюсь, в чём тут дело. Ты… это… не старик же… Балуешься с ним хоть иногда?
– Некогда, ни до чего руки не доходят, – пробормотал Василий Игнатьевич и страшно смутился, когда сообразил, что сказал. Обормот так и грохнул. Отсмеявшись, вытер рукавом слёзы:
– Дядь Вась, ты знаешь, что такое «Виагра»?
– Знаю, в телевизоре видел, – буркнул тот.
Племянник уточнил:
– Я не об ансамбле «ВИА гра» говорю. Я о средстве…
– Знаю! – закричал Василий Игнатьевич, встал и вышел. Он эту рекламу с клипом, где бравенькие старички сально подмигивали, кладя на язык голубые таблетки, терпеть не мог.
На следующий день промахи продолжились. Пронеслась мысль о Клавдии… не она ли сглазила? В досаде от дрянной мысли Василий Игнатьевич стукнул палкой об угли костра, пепел – тучей, еле откашлялся.
– Мне доли не надо, – сказал, когда охотники по неписаным правилам делили к отъезду трофеи по числу добытчиков. – Я человек вольный, времени полно, успею набить.
– Дядь Вась, ты серьёзно о нашем разговоре подумай, – шепнул Денис. – Нет-нет, я не о тёте Клаве! Я о «Виагре». Конкретное снадобье, чес-слово, сам знаю. Так взбодрит, что все утки будут твои. – И хохотнул: – К женщинам тоже, вот увидишь, охота придёт!
…Уехали. Василий Игнатьевич подождал три часа, пока ребята добирались до города, – суеверие, конечно, но чем чёрт не шутит, – и только тогда вымел из дому налузганную племянником шелуху.
Промчалась половина бесплодной недели. Тропы и ноги исхожены, начала побаливать поясница. Разогнув утром спину на старом Денискином турнике, Василий Игнатьевич упрямо шагал к озёрам. Между множеством необъяснимых промахов взял, наконец, двух чирков, подстреленных как будто случайно. Пряча глаза, отдал их Клавдии, радостно представшей вечерком на пороге с традиционной уже крынкой молока и пирожками. Женщина, наверное, подумала, что поскупился на крупных уток.
– Прости, Клавдия, ты бы… не приходила, – осмелился сказать.
– Почему?
– Люди могут подумать всякое.
– А и пусть думают! – Она игриво махнула на него концом шали.
Ну что станешь делать с непонятливой?.. Василий Игнатьевич устало вздохнул:
– Не готов я к другой жизни, Клавдия.
– Ладно, – посерьёзнела женщина, – буду ждать, пока станешь готов, – забрала чистые крынки и ушла, погладив по небритой щеке.
«Лучше бы ударила и никогда б сюда больше не шастала», – тоскливо подумал Василий Игнатьевич, пугаясь невольного обещания. Одновременно радовался, что на неопределённое время удалось отсрочить активные претензии Клавдии к его одиночеству. Посидел в кухне, куря в печь, нашарил в углу за шкафом початую бутылку водки и от расстройства всю выпил. Ночью спал плохо, мучили обрывочные сны. То приснился африканский охотник с луком и колчаном стрел у набедренной повязки, крикнул: «Ну-ка, дыхни!», то хор ликующих стариков, глумливо подмигивая и вертя бедрами, пел песню ансамбля «ВИА гра»: «Ху-у, анатомия, биология!»