Читать «Великая Отечественная: был ли разгром?» онлайн - страница 59

«Отсутствие престижа и традиций военной службы в царской России… имели своим следствием то, что офицерский корпус комплектовался отнюдь не из лучших представителей: “Откуда же получает русская армия своих офицеров? Большая часть их выходит из юнкерских училищ, куда стекаются обыкновенно неудачники всех профессий. Неокончивший реалист, выгнанный классик, полуграмотный семинарист, недотянувший до конца ученик земледельческого, технического или коммерческого училища — вот обычный контингент, которым пополняются юнкерские училища. Все эти люди в огромном большинстве случаев идут на военную службу, не чувствуя к ней ни малейшего призвания, только потому, что им некуда деться…

Другую, значительно меньшую часть своих офицеров русская армия получает из воспитанников кадетских корпусов и военных училищ. Эти офицеры имеют законченное среднее (7 лет корпуса) и достаточное специальное (2–3 года училища) образование”».

Запредельно низкий уровень народного образования в царской России порождал чудовищный дефицит кадров во всех областях, кроме сельскохозяйственных работ. По данным переписи 1897 года грамотных (т. е. умевших читать, не более того) в стране насчитывалось около 25 % населения. Из них лишь ничтожная часть (в 1915 году — не более 18 %, до того — еще меньше) обучалась в средних школах (про высшее образование и речи нет). Начавшийся в России хоть и жалкий, но все же промышленный подъем вбирал всех хоть сколько-нибудь способных людей, оставив низкооплачиваемым профессиям, таким как учителя и военные, лишь ошметки.

Что из этого получилось, описывал генерал Снесарев:

«В русской армии… офицерский корпус делился на две части: привилегированные — воспитанники военных училищ и пажи — наполняли ряды гвардии, артиллерии и имели быстрое и обеспеченное производство, другая часть, очень демократическая, преимущественно из неудачников, оканчивала юнкерское училище и составляла толщу армейской пехоты, положение ротного командира являлось венцом карьеры для огромного большинства. По военной подготовке, общему образованию и скромному социальному положению пруссаки приравнивали наших офицеров из юнкерских училищ к своим унтер-офицерам и во многом были правы».

Если говорить о перспективах карьеры, то в России высшие командные должности делились примерно на три равные части. Первая принадлежала офицерам Генерального штаба, вторая — гвардии, а на долю основной массы офицерского корпуса — армейцев — оставалась лишь треть.

Но и это еще не все! Муклисов продолжает (а мы верим, ибо при конце СССР наблюдали то же самое в разных областях жизни):

«Сама служба, ее условия были поставлены так, что в дальнейшем негативные моменты, присущие молодым офицерам, не исправлялись, а лишь усугублялись. С одной стороны, это было связано с тяжелым материальным положением рядового офицерства и его низким социальным статусом. Подобная ситуация не только осложняла набор качественного контингента юнкеров в военные училища, но и обуславливала отрицательный отбор офицерского состава в ходе последующей службы. В результате — чем выше офицеры поднимались по служебной лестнице, тем меньше способных людей оставалось среди них».