Читать «Царство. 1955–1957» онлайн - страница 5
Александр Леонидович Струев
— Вот что, — перебил Хрущев, — вези, Ваня, Ваську назад.
— Куда назад? — не понял Серов.
— Куда-куда, в тюрьму!
9 января 1955 года, воскресенье
— Подайте-ка мне иконки! — протянула ладошки Марфа.
— Все, матушка?
— Все.
Иконки были простенькие, бумажные, одна лишь старенькая, в затертом медном окладе — Николай Угодник. Марфа раскладывала их на постели, перебирала, так и засыпала среди икон. Утром иконы оказывались на прежнем месте, в уголке, где горела лампадка.
— Кто их туда ставит? — удивлялась помощница.
— Живые они! — объясняла Марфа.
Целовала ей руку Надя.
— Храни тебя Бог, матушка!
— Храни всех нас!
Марфа молилась неустанно, могла забыть покушать, про все забыть, так велика была ее молитва. Очень радовалась она, когда на подоконник садились птицы, сразу поворачивала в их сторону свою незрячую голову.
— Голубушки разгуливают! — улыбалась Марфуша, словно видела их.
Поест, а крошки соберет для пернатых, потому на узеньком подоконнике постоянно ворковали сизые голуби.
Ходила Марфа плохо, шажок, другой и садилась — ноги не держали. Слабые ножки, маленькие, тоненькие, словно детские, такие же ручки и уже ничего не видящие, всегда закрытые глаза. Зато когда молилась — словно расцветала, преображалась, становилась как будто больше — все вокруг накрывала идущая из самого ее сердца молитва. Великая сила жила в этом плохоньком недоразвитом теле.
Отец Василий смотрел на Марфу и не понимал: как женщина-инвалид может так усердно молиться? Глядя на нее, и он, священник со стажем, начал молиться прилежней. Теперь Василий не скороговоркой выплескивал перед прихожанами проповеди, а каждое слово произносил отчетливо, емко, точно переживая его, и говорить он стал тише, как Марфа, но слова сделались доходчивыми, осмысленными, нужными людям, — а все ведь, глядя на нее, несчастную!
Не уставала Марфа беспрестанно осенять себя крестным знамением, отбивать Господу земные поклоны и просить, не переставая просить помощи для всех, кто нуждался, для хороших людей и для плохих, ведь плохим жить куда тягостнее.
Вчера зашла в ее каморку женщина тридцати пяти лет, ревет навзрыд: «Нет детишек, не дает Господь!» Два мужика по этой причине хлопнули дверью: «Бездетная ты, чего с тобой жить!» А она на ткацкой фабрике с пятнадцати лет, вроде и видная, чернобровая, а не нужна никому. Рыдает, жалуется подруге: «Вчера Боречка накричал, а все из-за того, что деток нет. И этот уйдет, что я буду делать, ведь старею?» Вешаться хотела. Вот Надя и привела ее к матушке. Женщина эта несчастная, как взглянула на молитвенницу, сразу успокоилась, так хорошо ей на душе сделалось, и о горе своем позабыла. А Марфа сидит на сундучке, сложив ручки, головку свою детскую в сторону гостьи повернула и говорит:
— Что-то ты, милая, мне не то рассказываешь. Вижу я твоего мальчика.
Та прямо запнулась, смотрит во все глаза:
— Как же это?
— Беременная ты, — Марфушка ответила и по голове женщину ручонкой погладила.
Та, не попрощавшись, убежала.
— Мальчика Сашенькой назовет, — вослед изрекла Марфа.
И правда, беременной оказалась.
