Читать «Царство. 1955–1957» онлайн - страница 349

— Булганин имел наглость назвать членов ЦК парламентариями! — возмутился Брежнев.

— До чего можно докатиться в своих нечистых устремлениях! Я никогда не видел у Маленкова, Кагановича, Молотова, Шепилова таких озлобленных лиц. Очевидно, что к этому Президиуму они готовились задолго и тщательно.

— Президиум ЦК созвали по боевой тревоге! — не удержался от оценки происходящего ленинградский секретарь Козлов.

— Суслов здесь объективно доложил, в чем обвиняли товарища Хрущева. Они это делали с разных позиций, хорошо, обдуманно, но я бы уточнил, пошло и недостойно. У товарища Хрущева, как уже отметил товарищ Суслов, как и у каждого из нас, есть недостатки и некоторые ошибки в работе, о которых он со всей присущей ему прямотой и чистосердечностью рассказал. Но, товарищи, ошибки Хрущева, я бы сказал, не давали никакого основания обвинить его хотя бы в малейшем отклонении от линии партии и предъявить ему какие-либо серьезные претензии!

— Правильно, товарищ Жуков!

— На ХХ Съезде товарищ Хрущев доложил о массовых незаконных репрессиях и расстрелах, явившихся следствием злоупотребления властью со стороны Сталина. Это была целиком его идея. Но тогда, по известным соображениям, не были названы имена Маленкова, Кагановича, Молотова, как главных соучастников Сталина, а может, и виновников арестов и расстрелов.

— Об этом давно в партийных организациях говорят, а ЦК не разбирал! — снова подал голос Брежнев.

— Почему они замаскировались? На Съезде говорить об этом, может, и не стоило, слишком много делегатов, но когда избрали новый состав Центрального Комитета, надо было встать и покаяться! Мужества не хватило. Это был бы для них выход. Не хочу заниматься гаданием, но думаю, что они умолчали умышленно, потому что, если бы сказали о своей причастности к казням, вряд ли бы попали в Президиум.

Мы знаем, что тогда было тяжкое время, и если бы любой из нас отказался подписывать проклятые приговоры, сам бы угодил за решетку. Время действительно было страшное, многие здесь его застали, а кое-кто хлебнул сполна. Чтобы не быть голословным, — продолжал маршал Жуков, — хочу ознакомить с некоторыми фактами, из которых видно, что преступления делались не только под влиянием Сталина, но и по собственной инициативе. Я докажу, что они, образно выражаясь, засучив рукава, с топором в руках, рубили безвинные головы! У меня подлинный материал, я отвечаю за каждое слово, на бумаге стоят подлинные подписи.

Жуков потряс перед собой пачкой бумаг.

— С 27 февраля 1937 года по 12 ноября 1938 года НКВД получил от Сталина, Молотова, Кагановича санкцию на расстрел 38 679 человек!

Зал притих.

— Санкция давалась на руководящих работников, на наркомов, их заместителей, крупных хозяйственных руководителей, видных военных, писателей, деятелей культуры, членов Центрального Комитета. Давая санкцию, Сталин, Молотов, Каганович заранее определяли меру наказания, а суд оформлял ее приговором, по существу, формально выполняя свою обязанность. На списках к расстрелу указывались лишь фамилия, имя и отчество, там не стояло дат рождения, не было сказано, в чем обвиняется человек. Санкция давалась на все количество сразу. Так, например, Сталин и Молотов в один день 12 ноября 1938 года санкционировали к расстрелу 3 167 человек!