Читать «Царство. 1955–1957» онлайн - страница 131

— Нет! — отрицательно замотала головой буфетчица. — Он деньги не считает!

— На казенные мероприятия из бухгалтерии без счета берет!

— Потому и бухгалтерша к нам шастает. Свинка! — похрюкивая, изобразила ее Нюра.

— Получает деньги казенные, а в карман кладет свои!

— Не нашего ума это дело! — отмахнулась Нюра.

22 февраля, среда

От Лобанова, хотя он и стал первым заместителем Председателя Совмина России, сельское хозяйство отняли. Как выразился премьер Российской Федерации Пузанов, Лобанов больше за сельское хозяйство не отвечал.

— Чем же мне заниматься? — недоумевал Пал Палыч.

— Культурой займись, а там видно будет! — изрек Пузанов.

Леля не пошла с Сергеем в театр, она переживала позор и унижение отца. На последней сессии ВАСХНИЛ на Лобанова снова обрушились коллеги, потребовали удалить из президиума Сельхозакадемии. Дело вели решительно. Пал Палыча подвергли чудовищной критике. Непонятно почему, на заседании оказались представители большой Академии, они-то и подливали масла в огонь. Не дали выступить сторонникам Лобанова и Лысенко, профессорам Презенту и Лепешинской, и хотя Пал Палыч в своем получасовом выступлении дал неприятелю достойный отпор, сердце его зашкаливало, приехав домой, он залег в постель. Леля не отходила от отца, а когда через неделю он наконец отлежался и поехал на работу, сломалась сама, рухнула в постель и никого к себе не впускала, ни Дуню, ни приемную мать.

Наутро не находивший покоя, уставший безответно звонить, истерзанный нехорошими предчувствиями Сергей примчался к ней домой.

— Я к Леле! — не допуская возражений, сказал он открывшей дверь прислуге.

— Леля лежит.

— Я ненадолго, я не побеспокою! — настырно проговорил он, не собираясь уходить.

Дуня впустила его, молодой человек скинул пальто, тотчас оказался у знакомой двери и постучал:

— Леля, открой!

Никто не отзывался.

— Леля, открой, это я, Сергей!

— Я болею, лежу, плохо себя чувствую! — раздался из-за двери слабый голос.

— Я должен тебя увидеть! — не голосом, а выкриком души взмолился юноша.

Замок в двери щелкнул, и влюбленный оказался в комнате. На него смотрели большие заплаканные глаза. Он бросился к любимой.

— Не плачь! Все хорошо, не плачь!

По Лелиным щекам беззвучно катились слезки. Сергей гладил ее, утешал:

— Я люблю тебя, люблю! — целуя глаза, шептал он.

И тут, привстав на цыпочки, она поцеловала его, потом еще раз и еще, целовала долго, словно пила и никак не могла напиться. Он приник к любимой близко-близко, всем сердцем.

— Я испугался за тебя! — признался Сергей.

Леля взглянула веселей, глаза ее лучились. Она была прекрасна, молода!

— Ты — как весна! — прошептал юноша.

23 февраля, четверг

Никита Сергеевич ворочался, не мог уснуть. Нина Петровна тихо лежала рядом.

— Нин, спишь?

— Не сплю.

— Я тебе кое-что должен сказать.

— Что? — открыла глаза супруга.

Хрущев зажег настольную лампу и наивно, по-детски, посмотрел на жену.

— Говори, что молчишь?

Муж придвинулся ближе: