Читать «Одинокий колдун» онлайн - страница 197

Они резали воздух между деревьями и домами, кромсали его короткими сумасшедшими зигзагами над травой и в кустах; птицы взмывали в вертикальных «свечах», падали в пике, крутились штопором, появлялись и исчезали с самых разных направлений, взъерошенные, кричащие, суматошно хлопающие неутомимыми крыльями. Они будто бы забыли цели и смысл полета, их клекот превосходил вопли самки над разоренным гнездом, и в хоре и гвалте угадывалась не песня свободы или гнева — они вопили из одного лишь страха. Потому как воробьиная гроза, — это еще и краткий, редчайший срок равновесия между разными мирами и разными стихиями; и можно совершенно невзначай, оставаясь робким посторонним гражданином, увидеть совсем не то, шагнуть сквозь ставшие зыбкими границы. И мир метафизический — смерчи огня, воды, колебания и зовы земли оглушат, сметут, сильно напугают вас; или занесет вас в мир духов, или в подземный или в наднебесный мир, — нигде вам не понравится, везде ваша душа и особенно разум ваш будут поколеблены и уязвлены необратимо...

Даже эти трое путников, каждый из которых кое-что знал и видел до грозы, даже они претерпевали невероятные страхи и смущения. И сам рассказ об этом путешествии и их деяниях, само живописание их чувств, их дел, присутствия трех песчинок в водовороте, вихре мироздания, — тоже кощунственное и опасное занятие, ибо кошмары имеют тенденцию возвращаться к тем, кто ими интересуется, пользуется или умеет находить в них красоту и художественную привлекательность. Лишь в краткости остается лазейка для того, чтобы пристойно завершить всю историю одинокого колдуна.

...Петухов настоял перед походом на трех глотках для храбрости. Сам трезвенник ксендз ему уподобился и тоже опрокинул рюмку с французским коньяком, сильно пахнувшим клопами. Колдун не пил, стоял в стороне, не удосужившись толком поговорить, объяснить предстоящие задачи. Он взял из хозяйства костела лопату, чем сильно огорчил обоих спутников. Ксендз готовил принадлежности для обряда изгнания бесов, но тут не сдержался.

— Не поймите превратно, пан колдун, — начал он речь.

— Какой он тебе колдун, сдурел, что ли? Будешь его колдуном окликать, он к тебе черным лицом повернется, забудет об Исходе, захочет нас в лягушек ради хохмы превратить. В птичек не превратит, не надейся, я уже упрашивал, — разразился поучением Петухов.

Петухов точно знал, что землицу поганую в ихнем сквере, еще более поганом, лучше не ковырять, и вообще поменьше ту землю ногами топтать. Видел землицу в действии, особенно когда старого священника убивали. Но и пикетироваться с колдуном он тоже не желал.

— Хорошо, я все понял, — убедительно сказал ему ксендз, покашлял и продолжил. — Пан Егор, я из учтивости позволю вам кратко заметить, что нынче у нас и по католическому, и по православному календарю день поминовения. Святая церковь, сам римский папа в особой булле запрещал в сей день любым способом тревожить могильные поместья. Наоборот, не тревожить, не злить, а ублажать нужно захороненных всеми благопристойными способами. Я так понял, что мы идем на языческое захоронение, и в эту ночь, в эту бесовскую свирепую грозу, думаю, любые механические или магические воздействия будут вдвойне опасными и даже губительными.