Читать «#20 восьмая» онлайн - страница 37

— Алексей Михайлович, я… а откуда вы знаете, что он закрыт?

— А у меня годовой абонемент туда был, — со всем сарказмом «режет» мне Андреев.

— Простите, я не хотела вас оскорбить. Я…

— После моего выступления поговорим.

— Но я…

— И только попробуй мне сейчас сбежать.

— Но мне…

— Я тебе всё сказал!

Стоя на чугунных ногах я ещё пробую что-то возразить, но Андреев бросает на меня последний презрительный взгляд, прихватывает свою лопату и сбегает вниз по ступеням. «Он к тебе больше не подойдет. Он тебя больше не тронет. Просто он через тридцать минут популярно тебе объяснит, что ты должна будешь написать заявление по собственному, вот и всё», — пытаюсь «утешить» себя я этой немудрённой истиной. Но облегчения эта мысль почему-то мне не приносит…».

IV .

«Слушатели заходятся от хохота, когда я со своей лопатой вхожу в круг света. Я тоже смеюсь:

— Здравствуйте. Позвольте представиться. Меня зовут Алексей Андреев. А это, — киваю я на свой девайс, — один хорошо известный в России инструмент. Называется лопата. Еле-еле нашёл её в Копенгагене. — Отмечаю, что люди начинают ловить каждое моё слово. — Вообще-то, это мой подарок тем офисам, которые хотят работать так, как мы привыкли в Германии. — Вижу, как в первом ряду мне показывают большие пальцы Ричардссон и Эрлих. Последний — глава немецкого представительства и мой непосредственный начальник. Отмечаю вялую улыбку Кристофа. Налево, где статуей скорби в кресле застыла Ларионова, стараюсь не смотреть. — Ну, а теперь о главном. Итак, что удалось в этом году «накопать» нашему плацдарму …

Отставляю лопату, иду к стойке, мне включают слайды. Перемежая презентацию шутками, за пару минут освобождаю слушателей от гипнотической статики Кристенссена. Где это уместно, добавляю жест. Ввожу зал в свой собственный ритм, ощущаю отдачу. Это не импровизация — просто вся психология выступлений отточена мной за много лет, поэтому голова свободная. Зато внутри меня дикая злость, несвойственная мне в принципе. «Ну, Ларионова...» Позавчера Сиротина дала мне на неё наводку, а теперь я смог убедиться лично, увидеть сам, своими собственными глазами, что документы Сиротиной стряпал не кто-нибудь, а эта скромница-«кошечка». Зачем? Для чего? Её-то кто вовлек в «схему»? Её-то за что купили, за модный в этом году iPhone? За поездку в Данию? За первый взнос на квартиру? Впрочем, какая мне разница… Я посчитал её идеальной, почти. А, оказалось, ошибся.

В моих отношениях с женщинами всегда действовал только один принцип. Я — коллекционер и гурман, а не собиратель. Исключением из правил была только Магда Кристенссен. Во всех остальных случаях я всегда точно знал, к какой именно женщине мне подойти, что сказать ей и как дотронуться до неё. Чем заинтересовать и когда перейти от прелюдии к воплощению её и моих фантазий. Но всегда и во всем я действовал избирательно. Убогий трах — для меня. В моих активах мечта, поданная на завтрак, шутка, сервированная на обед, и Шопенгауэр на ужин. В худшем случае, одна воплощённая женская мечта, в лучшем — целый мир фантазий. Причем не только тот, который есть, но и тот, что ещё будет. Я выбирал женщину и давал ей шанс. И никогда, ни за кем долго не бегал, потому что знал: за поворотом найдётся ещё много одиноких сердец, тянувшихся, как мотыльки, к свету. Я никогда никого не любил — увы, это счастье меня миновало — но я всегда помнил истину: если я часто обманывал женщин, они делали это качественнее. Это был вполне честный обмен: им качество (я), мне — количество. А в итоге весь мой хвалебный опыт, вся моя гребаная наука жизни пошла кувырком, насмарку, потому что в первый раз за всё время я, идиот, попался. Поскользнулся на собственных иллюзиях. Всё случилось как в той доброй истории, когда ты уже не веришь в чудо, а оно самоходом является к тебе в коридоре твоей же фирмы. Тёмные волосы, дразнящие, откровенные глаза, пара круглых коленок. Провокационная поза, удачная ремарка, удар адреналина — и всё, мне конец. Фигурально выражаясь, кровь отлила от одной моей головы и прилила к другой. Я захотел Ларионову. Захотел так, как никогда ничего не хотел — даже мой ключ к успеху в лице Магды Кристенссен. И что же выяснилось пять минут назад? Милая девочка с невинным румянцем Лолиты, окруженная редкой аурой дерзости и благовоспитанности, банально тырит бабло в свой карман. Ну, и что мне теперь делать? Сразу сдать Ларионову? Или послушать её презентацию на круглом столе, после чего сдать её? Или же, по старой русской традиции, посадить Ларионову на кол и уже потом сдать её?