Читать «Два клена» онлайн - страница 20

Евгений Львович Шварц

Курьи ножки. Мы-то выкарабкаемся, цапастенькие.

Баба-яга. Василиса, верни их!

Василиса. Цып, цып, цып!

Избушка возвращается.

Баба-яга. Василиса, давай мириться.

Василиса. Освободи моих детей.

Баба-яга. Подойди ко мне поближе, я тебе что-то скажу.

Василиса. Говори при всех.

Баба-яга. Стыдно.

Василиса. Ничего, говори.

Баба-яга. Освободить-то я их… этого… не умею.

Василиса. Не лги.

Баба-яга. Клянусь своим драгоценным здоровьем! Это не я их в клены обратила, а ведьма, моя подручная. Она получала у меня алтын с человека.

Федор. Это правда, мама.

Егорушка. Возле нее какая-то старушка вертелась с ореховой палочкой.

Василиса. Курьи ножки, в болото!

Баба-яга. Стой, стой! Освободить я их не могу, а как сделать это – знаю.

Василиса. Говори!

Баба-яга. Иди ты все время на восток, не сворачивая. Все пряменько, пряменько, пряменько – поняла? Попадется болото – ничего, шагай через болото. К морю выйдешь – плыви через море, только не сворачивая, а то заплутаешься. А как выйдешь на берег, по правую руку увидишь ты лес втрое выше нашего, и листья там не зеленые, а белые, седые – уж больно тот лес стар. А посреди леса увидишь ты холм, весь он белой травою порос, а в том холме – пещера. А посреди пещеры – белый камень. Отвалишь ты камень, а под ним колодец. А вода в том колодце кипит, бурлит, словно кипяток, и сама собою светится. Принеси той воды кружечку, покропи клены, и они тотчас же оживут. Вот и все. Фу, устала. Никогда в жизни столько не говорила о других, все, бывало, о себе, о птичке-малышке.

Василиса. А сколько туда ходу?

Баба-яга. Не менее году.

Федор и Егорушка вскрикивают горестно.

Василиса. Обманываешь ты!

Медведь. Нет, не обманывает. Вот радость-то! (Хохочет.) Вот горе-то! (Плачет.)

Василиса. Что с тобой?

Медведь. Успокоюсь – расскажу.

Баба-яга. Иди, иди, Василиса. Не теряй времени.

Василиса. Мы и тебя захватим.

Баба-яга. Избушка на курьих ножках через чащу не проберется. А выпускать меня – как можно! Ускользну! Нет, уж придется вам одним шагать. Год туда – год обратно, а за два года мало ли что может приключиться. Может, все еще по-моему повернется! Иди, иди, чего ждать-то!

Василиса. Постой, дай с друзьями посоветоваться.

Отходит в сторону со всеми своими друзьями.

Что с тобой, Миша, делается? Почему ты то смеешься, то плачешь?

Медведь. Ха-ха-ха! Ох-ох-ох! Вот оно наше спасение, тут, возле, а не ухватишь.

Василиса. Почему?

Медведь. Василиса, родимая, слушай. Сейчас я, ха-ха, расскажу, ох-ох, все по порядку. Помнишь, я говорил тебе, что моего деда Змей Горыныч просто так, для смеху, взял да и опалил огнем?

Василиса. Помню, Мишенька.

Медведь. Когда приключилась у нас эта беда, отец мой, Потап Михайлович, кубарем в пещеру. К живой воде. И домой со всех ног. Мы тогда недалеко от пещеры этой жили. Ха-ха-ха, ох-ох-ох!

Иванушка. Да рассказывай ты, не томи душу!

Медведь. Возвращается он с ведром живой воды. Горе, горе! Лежит старик и не дышит. Вокруг родня плачет. Лес насупился, как осенью. Обрызгали деда живой водой – что за чудеса: шерсть опаленная закурчавилась, как новая, старое сердце забилось, как молодое, встал дед и чихнул, а весь лес ему: на здоровье. Ха-ха-ха! Ой-ой-ой!