Читать «Кампан (сборник)» онлайн - страница 94

5

Жил на белом свете мальчик. Жил он так долго, что побелел не только сам, но и все его клетчатые рубашки. Белый свет был большим и доброжелательным. Поседевший наш мальчик любил всех: и братьев, и сестёр, и детей, и внуков. За долгие годы жизни он встречался и разговаривал со многими людьми. И в результате этого общения пришёл к выводу: нет плохих людей! Просто люди хотят добра в первую очередь себе (иногда, правда, и во вторую, и в третью), от этого и недовольство друг другом, вражда. А поскольку наш поживший на земле мальчик не хотел добра в первую очередь себе, то прощал другим их самолюбивые желания и любил всех. Все люди стали ему и братьями, и сёстрами, и детьми.

Он жил так, что совсем никогда не был один. В его душе всегда было истинное Присутствие, и Оно не исчезало, даже если сам он был занят внешними делами. Его часто навещали дети, которые сами давно были родителями. Приходили к нему дети детей и их друзья – дети других родителей, приходили все, кому он мог быть нужен. Всякий раз, когда кто-то обращался к нему: вполне солидный мужчина, чтобы посоветоваться, или юный отрок, чтобы обсудить какие-то свои уже совсем взрослые вопросы, – в разговоре он как-то незаметно ставил себя на второе место. Поэтому хорошо слышал того, кто пришёл к нему, понимал его, и из этого слышания и понимания рождался сам собою какой-нибудь благожелательный совет.

Хотя окружало его довольно много народа, он находил время стирать свои немаркие (они почему-то совсем уже не пачкались) рубашки, варить себе какой-нибудь овощной суп, который иногда съедал сам, а иногда угощал им приходящих (большей частью обходясь чаем или какао) и даже мыть пол. Он предпочитал это делать сам, чтобы немолодой организм получал хоть какую-то физическую нагрузку. Когда он занимался делами по дому, то слушал величественную музыку, и органные звуки уносили его от земного к небесному.

Несмотря на постоянную занятость, наш пожилой мальчик выглядел очень свободным. Он нисколько не заботился о земных повседневных делах, они спорились и вершились сами собою. Главное же, что делало его свободным, это отсутствие каких-либо пристрастий и необходимости усваивать древние заповеди. Их исполнение не было для него даже потребностью, они стали самой его жизнью.

Когда у него выдавались свободные минуты или часы (это могло быть днём, а могло – ночью), он тотчас углублялся в себя, находя радость в общении с Неизменным. Эта радость не всегда была легко доступна. Чтобы пробиться к ней, порой нужно было преодолеть тысячу препятствий, возникавших из бед, с которыми приходили к нему люди, из несчастий, о которых они рассказывали, из скорбей, которыми наполнен весь мир. Наш древний мальчик скорбел вместе со всем миром, болел со всеми известными ему людьми. Эти скорби и болезни он принимал на себя и старался как бы вобрать их поглубже, чтобы они дошли до самого сердца, где он мог бы принести их в жертву Тому, Кто Сам стал Жертвой.