Читать «Фернандель. Мастера зарубежного киноискусства» онлайн - страница 2

Оно нескрываемо примитивно, это лицо: ни тебе подтекста, ни внутренней борьбы, да и где им спрятаться под толстой кожей? — все на поверхности, словно под увеличительным стеклом, укрупненное вдвое, втрое, вдесятеро. И в этом весь принцип фернанделевского лицедейства. Ибо он именно лицедействует в самом буквальном, в самом средневековом смысле слова. Его лицо — это его сцена, плацдарм, где разыгрываются комедии, оно всегда открыто, всегда обращено к зрителю. На нем вот уже более полутора сотен раз разыгрываются фернанделевские фарсы, похожие один на другой постоянством своих аксессуаров: зубами, губами, щеками, носом, глазами, лбом.

Фернандель знает ограниченность своей сценической площадки — он не слишком ловок, мускулатура средней руки, жидкие опереточные ножки, удлиненный плоский торс. Остается лицо. И потому он столь часто и с такой изобретательностью прячет свое тело в длинные и бесформенные одежды, приковывая внимание зрителя к единственному открытому участку — лицу. Потому он так любит рядиться в монашеские рясы и роскошные халаты. Едва он показался публике, едва взгляды замерли на его лице, он начинает. Он открывает свое цирковое представление. Вот сейчас загарцуют на его манеже наездницы, пришпоривая ослепительно белых лошадей. Вот взлетят под куполом воздушные гимнасты, презревшие земное тяготение, подчеркнуто тревожно застучит барабан, и сердца затрепещут в ожидании «смертельного» прыжка. А потом — на опилках закувыркаются, заклохчут, загнусавят клоуны. И лицо Фернанделя растянет улыбка, насколько позволит кожа, насколько выдержат скулы. Оп-ля!.. Кто выпустил на сцену этого идиота? Но это длинная история.

Фернан Контанден

Когда Фернанделю не было еще тридцати пяти, он продиктовал журналисту Пьеру Варлатье объемистую книгу воспоминаний. Нет, он еще не чувствовал себя стариком, но он торопился, он не ждал, пока о нем напишут другие, и был предусмотрителен; первая книга о нем вышла через четырнадцать лет, а серьезная критика как не жаловала его в молодости, так не жалует и сегодня. А раз так — Фернандель пишет о себе сам, сам вспоминает, сам размышляет, сам оценивает, сам делает выводы, спорит с самим собой, перехватывает у противников всевозможные обвинения и нападки, нападает сам, хохочет, предается меланхолии, жалуется, сожалеет, хихикает, язвит: «Я знаю, что обо мне говорят, — что я некрасив, мстителен, претенциозен, что люблю яркие галстуки и каламбуры, что зарабатываю слишком много, что мне не хватает вкуса, что не люблю читать, что предпочитаю музыку Скотто Бетховену, а олеографии Дюбу Домье, а фарсы Летра Расину, что у меня крохотный мозг бюрократа в черепе лошади, что я сам себя принимаю за Фернанделя…» Стоп! В этом смысл «Воспоминаний».