Читать «Современный французский детективный роман» онлайн - страница 14

Так, совсем простой, вроде бы бесхитростный по сюжету детектив обретает глубокий трагический смысл обобщающего характера.

Нет, явно не только от усталости и возраста перестал писать Жорж Сименон о комиссаре Мегрэ. Он остро почувствовал его полную несовместимость с современностью, его бессилие изменить к лучшему ухудшающийся на его глазах мир.

Таким образом, произведения нашего сборника могут дать ясное представление о том, что детективный роман — это не всегда развлечение или отвлечение от живой, конкретной реальности, а в своих лучших образцах он затрагивает «болевые точки» современности, выступает в защиту Человека, когда тот оказывается в опасности.

Ю. Уваров

Пьер Буало, Томас Нарсежак

Та, которой не стало

Перевод Л. Завьяловой

I

— Умоляю, Фернан, перестань метаться по комнате!..

Равинель остановился у окна, отдернул штору. Туман сгущался. Он был совсем желтый вокруг фонарей на пристани и зеленоватый под газовыми рожками, освещавшими улицу. То он собирался в густые, тяжелые клубы, то обращался блестящими каплями моросящего дождя. В разрывах тумана смутно проглядывала носовая часть грузового судна «Смолена» и его освещенные иллюминаторы. Равинель остановился, и тут до его слуха донеслись обрывки музыки: на судне играл патефон. Именно патефон, потому что каждая вещь длилась около трех минут. Потом наступала короткая пауза: верно, переворачивали пластинку. И снова музыка.

— Н-да, рискованно, — заметил Равинель. — А вдруг с судна увидят, как Мирей сюда войдет?

— Скажешь тоже, — возмутилась Люсьен. — Она-то уж все меры предосторожности примет. И потом — это ведь иностранцы! Что они смогут рассказать?

Он протер рукавом запотевшее от дыхания стекло. Взглянув поверх ограды палисадника, он увидел слева пунктир бледных огоньков и причудливые созвездия — словно узорчатое пламя горящих в глубине храма свечек смешалось с зеленым светом фосфоресцирующих светлячков. Равинель без труда узнал изгиб набережной Фосс, семафор старого вокзала Биржи, сигнальный фонарь, подвешенный на цепях, преграждающих ночью въезд на паром, и прожектора, освещающие места швартовки «Канталя», «Кассара» и «Смолена». Справа шла набережная Эрнест-Рено. Мутный свет газового рожка уныло падал на рельсы и мокрую мостовую. На борту «Смолена» патефон наигрывал венские вальсы.

— Может, она хоть до угла на такси доедет? — предположила Люсьен.

Равинель поправил штору и обернулся.

— Вряд ли, она слишком экономна, — пробурчал он.

И снова молчание. И снова Равинель принялся расхаживать взад-вперед. Одиннадцать шагов от окна до двери и обратно. Люсьен маникюрила ногти и время от времени поднимала руку к свету, бережно, словно невесть какую драгоценность, поворачивая ее из стороны в сторону. Сама она не сняла пальто, зато его заставила снять воротничок и галстук, надеть домашний халат, обуться в шлепанцы. «Ты только что вошел. Ты устал. Ты устраиваешься поуютнее и сейчас примешься за ужин. Понял?».