Читать «Изнанка свободы» онлайн - страница 168
Алина Лис
И вот: дверца скрипнула, приоткрылась.
— Не знала, что ты королевского рода, — я говорю это очень мягко, чтобы не спугнуть его.
Пожалуйста, я хочу знать о тебе больше, ты — упрямый, надменный, невыносимый и замечательный человек, которого я люблю!
— Был. Уже нет.
Он пробует провести выпад левой рукой и морщится. Мне стоит усилий не отвести взгляд.
Знаю, пока разница незаметна. Еще несколько месяцев и мышцы совсем одрябнут, усохнут. Это будет видно даже в одежде. Изменится походка, движения. Изменятся привычки, уже меняются.
Мне приходилось встречать одноруких. Один в Кастелло ди Нава, работал помощником конюха. Его звали Тинто, а мальчишки дразнили его Тинто-Обрубок…
Я не сомневаюсь: если кто-то попробует назвать так Элвина, он порежет нахала на ровные ломтики. И отсутствие руки ему совсем не помешает.
— Расскажешь?
Он вздыхает:
— Это давняя и грязная история. Ну ее! Тебе еще станет меня жалко.
— Я никогда не унижу тебя жалостью.
— Все равно не хочу вспоминать.
Не открылась дверца… показалось.
Я смотрю, как он медленно, контролируя каждое движение, натягивает рубашку. И думаю, что можно, конечно, обидеться, только не поможет. С Джеффри помогло бы — муж не мог вынести моей обиды и, особенно, слез. А Элвин даже не заметит. Или заметит, но пожмет плечами и займется своими делами.
Но можно попробовать по-другому.
Я подхожу сзади, чтобы обнять его. Утыкаюсь в плечо, вдыхаю его запах. Просовываю руки под ткань, чтобы погладить горячую кожу.
— Ммм… сеньорита. Мы же только что из постели.
— Расскажи, — прошу я тихо-тихо. — Пожалуйста!
Он оборачивается:
— Что, без исповеди никак? Какая разница, кем я был раньше?
— Я так мало о тебе знаю.
На самом деле я знаю о тебе очень много. Твои привычки — на завтрак ты любишь яичницу, непременно болтунью, и поджаренные тосты. А шейный платок повязываешь особым, хитрым узлом, теперь его завязываю я, а ты хмуришься и злишься, как всегда, когда что-то напоминает о твоем увечье, и никак не хочешь понять, что я бы завязывала его все равно — неважно, сколько у тебя рук, просто мне нравится это делать. Когда тебе интересно, ты сводишь брови, отчего складка меж ними становится чуть глубже. Ты говоришь очень много о пустяках, мало о важном и никогда — о своих чувствах, твоя любовь и забота всегда выражаются в делах.
Знаю, какой ты сложный, противоречивый, колючий. Каким неприятным можешь стать, если почувствуешь себя задетым. Или если просто захочешь остаться в одиночестве, а ты хочешь этого часто, очень часто.
И знаю твою нежность — она стыдливей послушницы монастыря, проявляет себя украдкой, не терпит пристальных взглядов, словно боится быть замеченной…
Я знаю о тебе главное — какой ты есть.
— Можешь не говорить. Я не обижусь. Но приятно, когда ты мне доверяешь.
Снова вздыхает:
— Ну ладно…
Усаживает меня в кресло к себе на колени, распускает волосы, чтобы зарыться в них лицом, ему нравится, когда я с распущенными волосами, и он все время портит мои прически. Хоть выбрасывай шпильки совсем.