Читать «На передних рубежах радиолокации» онлайн - страница 58

Поначалу, после ухода Расплетина, обстановка в лаборатории, казалось, не изменилась. Продолжались текущие работы, но уже через некоторое время смена лидера стала ощущаться как объективное явление. Вместо в целом либеральной, я бы сказал, отеческой, политики Расплетина по отношению к сотрудникам, начали появляться иные, в некоторых случаях довольно критические оценки Гуськова по поводу различных аспектов состояния дел в лаборатории. Ранее эпизодически случавшиеся столкновения мнений постепенно перерастали в недовольство работой отдельных сотрудников. Гуськов ссылался на отставания в разработке некоторых узлов и блоков и даже срыв графика работ. Он сообщил, что предстоят ответственные испытания аппаратуры в совершенно новом для нас диапазоне волн и нет никакой ясности в вопросе о том, можно ли в нём вообще работать и какие характеристики удастся получить. Некоторые возражали Гуськову, считая положение на этом этапе нормальным, но большинство позицию Гуськова поддерживало.

Макет станции «Лес» был подготовлен к осени 1950 г. Смонтированный на шасси автомашины ГАЗ-51, он содержал первые варианты узлов и блоков и, главное, только что разработанные опытные образцы магнетрона и клистрона нового диапазона волн. По указанию заказчика макет станции был переправлен на полигон Ленинградской области, куда выехал Г. Я. Гуськов с группой сотрудников. Мне было сказано прибыть следом. Купив билет, я решил пойти на Ленинградский вокзал прямо с работы. Началась дождливая погода, и я, предвидя длительную командировку, захватил из дома плащ. Завертевшись на работе, я спохватился, что забыл там плащ, уже пройдя значительное расстояние. До поезда ещё было время, и я решил вернуться за плащом. Когда пришёл за плащом, двери лаборатории были уже опечатаны. Направился в охрану. Разводящий переадресовал к начальнику. Я не был знаком с начальником охраны, но кто-то мне раньше говорил, что основное место его работы – комендатура и что именно он, боевой офицер, как начальник караула, отдаёт рапорт при приезде и отъезде именитых гостей. Открыв дверь, я увидел за письменным столом седеющего, но ещё крепкого человека в расстёгнутом кителе с внушительной орденской колодкой. Я объяснил ситуацию. Далее разговор шёл в виде коротких вопросов и ответов. «Лаборатория опечатана?» – «Опечатана». – «Принял разводящий?» – «Принял». – «Печать от лаборатории у вас есть?» – «Нет». – «Ничего сделать не могу. Не имею права». – «Как же мне быть?» После паузы, помявшись, он сказала: «Идите к хозяину». Кто это хозяин, я понял, но, направляясь в этом же корпусе к заместителю директора по безопасности И. Е. Орлову (тогда эта должность называлась по-другому), я сильно усомнился в перспективности моих хождений. По сути, начальник охраны был прав. Ожидая разноса, открыл дверь и вместо кабинета увидел просто отгороженную часть коридора и стол, за которым сидел «хозяин». Он повернул ко мне лицо и молча выслушал мои объяснения. В оправдание я показал командировку и билет на поезд. «В охране были?» – спросил он. «Майор Гуркин мне отказал». На его лице прочёл удивление тем, что я назвал эту фамилию. Немного подумав, Орлов спросил: «А собственная печать у вас есть?» Накануне я получил печать, и Орлов, сняв трубку телефона и никого не называя, сказал: «Открой ему. Пусть запечатает своей печатью. Запиши номер в журнале». Инцидент был исчерпан. Слово «хозяин» недаром прилипло к Орлову. Впоследствии мне рассказывали некоторые сослуживцы, что после окончания военной академии, когда их отправляли в Управление кадров, там говорили: «Пойдёшь в хозяйство Орлова». Они думали, что Орлов – это командир воинской части, генерал, а придя в институт, узнавали, что Орлов был капитаном госбезопасности. Это было военное время, в мои годы он уже был майором ГБ, но хозяйство у него было действительно большое и беспокойное. Перед моими глазами проходили разные судьбы. Работал в 13 лаборатории опытный инженер Алексей Ш. Внезапно он исчез. Жена его, продолжавшая работать в институте, сообщила, что её супруг устроился на другое предприятие, расположенное неподалёку. Много лет спустя я неожиданно его встретил, он был уже на пенсии. Поздоровались, и я его спросил: «Лёша, а что с тобой тогда произошло?» «А, – протяжно, словно вспоминая, сказал он, – у меня отец был репрессирован, а в анкете я этого не указал. Вот они и вычислили». Понятно, что такие люди, как Орлов, призваны были защищать интересы безопасности страны, что они и делали. Вместе с тем по представлению Орлова увольняли сотрудников и порой несправедливо. Ведь уходили талантливые специалисты. Орлов пользовался авторитетом и проработал в институте около 10 лет. Дальнейшая судьба его мне неизвестна.