Читать «Царский угодник. Распутин» онлайн - страница 25

Манасевич-Мануйлов («старец» иногда потом ошибался и звал его «Манасевичем с Мануйловым», будто двух человек) отряхнул ладони и спокойно продолжал свою работу.

Из соседних комнат выскочили сотрудники.

   — Ванечка, что за грохот?

   — Так, — спокойно ответил «Манасевич с Мануйловым», — приходил тут один, условиями нашего труда интересовался.

   — Издатель?

   — Издатель, — с весёлым хмыканьем подтвердил журналист. — Широкого профиля, всем интересовался — от плоской газетной печати и нашей политики в Месопотамии до производства грабель и выращивания тюльпанов в навозе.

   — Познакомил бы!

   — В следующий раз. Он ещё обязательно появится.

Ванечка как в воду глядел.

Распутин, кряхтя, почёсывая ушибленный зад, пошёл в ближайшую пивную опрокинуть пару кружек светлого пенистого напитка с солёными сушками, а заодно обмозговать происшедшее. Главной его мыслью было: как бы наведаться к Манасевичу-Мануйлову ещё раз?

   — Не то ведь как — не окоротишь его сейчас, он гавкать будет до скончания века, — бормотал он глухо, с трудом разгрызая порчеными зубами крепкие солёные сушки. — Надо прикормить его. Либо убить. С собакой нужно поступать по-собачьи. Другого пути нет.

На следующий день в «Вечернем времени» вышла новая хлёсткая статья о Распутине, подписанная Ванечкиным псевдонимом Маска, и Распутин взвыл от негодования и боли:

   — Доколе ж это будет, а?

Вспомнил о том, что вчера ему приходила в голову мысль: «А не прикончить ли этого «Манасевича с Мануйловым»? Гавкающую собаку надо обязательно заставить умолкнуть, накормить её либо перешибить хребет зарядом дроби...» Накормить Манасевича-Мануйлова «старец» не мог, а насчёт убить... Лицо у него сделалось серым, борода затряслась, он забормотал подавленно:

   — Слаб человек, очень слаб. Не могу я укокошить Манасевича с Мануйловым, придётся снова идтить к нему на поклон. Водки вместе выпить... Ну чего он всё время плюётся в мою сторону? — Распутин скуксился плаксиво, борода его полезла в сторону. — Чем я ему так мешаю? Перебежал ли где дорогу, бабу ль где отбил, деньгу перешиб ли — что произошло? Почему он на меня гавкает?

Распутин чуть не заплакал. Держа перед глазами газету, снова от строчки до строчки, с первой буквы до последней, спотыкаясь на словах и потея от натуги, прочитал, что о нём сочинил творец под псевдонимом Маска, хлюпнул носом — этот стервец умел больно цеплять. Выругался смачно:

   — С-сука!

Надел на себя лучшие штаны и рубаху, на ноги натянул новые козловые сапоги — чтобы обувь не воняла жиром и дубьём, сапоги обработали так, что они стали теперь пахнуть жареными подсолнухами, — взял палку и шляпу и пошёл искать по Питеру Манасевича-Мануйлова.

Заявиться к нему на работу, как в прошлый раз, Распутин не рискнул — был уверен, что общение с Маской в официальной обстановке мало чем будет отличаться от того, что уже было, — Ванечка скрутит ему руки и вновь врежет под зад коленом, поэтому он решил искать журналиста в дешёвых забегаловках.

Он нашёл «Манасевича и Мануйловым» в распивочной на Садовой улице — тот потягивал из графинчика холодную водку и закусывал её осетриной, накладывая на каждый кусок рыбы толстую охапку хрена. Распутин поморщился: от такого количества хрена у него даже заломило зубы. В Сибири, например, хрен так безудержно не едят, некоторые тамошние гурманы вообще не знают, что это такое, а здесь, в Расее, на какой стол ни глянь — всюду стоят глиняные бадейки с хреном.