Читать «Царский угодник. Распутин» онлайн - страница 12
Валерий Дмитриевич Поволяев
Так оно и оказалось. Дедок внимательно осмотрел рубль, взял его на зуб, постучал челюстями металл, потом важно звякнул медной цепью.
— Это он!
— А не похож ведь!
— Ещё как похож! — Дедок ловко подкинул рубль в руке, и тот неожиданно исчез прямо в воздухе — даже в ладонь не опустился, растворился, пока летел.
Рот у Распутина открылся сам по себе: первый раз он сталкивался с таким неприкрытым грабежом.
— А этот самый... — пробормотал он хрипло, облизал сухим языком губы.
— Что этот самый? Или кто?
— Рубль... Рубль где?
— Какой рубль?
— Ну, рубль был...
— А был ли рубль? — дедок наклонился к Распутину, дохнул на него чесноком. — Ты смотри, любезный, не то я ведь сейчас жандарма позову. Тут, в поезде, есть два жандарма, в синем вагоне сидят, охраняют покой честных людей.
Синими вагонами в ту пору звали вагоны первого класса.
— Ы-ык! — испуганно икнул Распутин.
Стольный град Санкт-Петербург продолжал преподносить ему свои уроки, учил жизни.
— Что, мил человек, не любишь встречаться с жандармами? — участливо спросил дедок, прошиб Распутина насквозь одним глазом — искристым, тёмным, будто хорошее сладкое вино, вторым глазом он продолжал наблюдать за картинами, что поспешно менялись за окном вагона. — То-то же, — молвил дедок, продолжая дышать чесноком. Он этим чесноком, похоже, был пропитан насквозь. Затем, выдержав паузу, проговорил доверительно: — Я тоже не люблю жандармов.
— Ы-ык! — вновь икнул Распутин, помял пальцами бороду, словно призывал на помощь каких-то ведомых только ему духов. — Ы-ык!
— Ничего, бывает и хуже, — успокоил его дедок.
— Ык! — Распутин сгорбился, приподнял плечи, словно бы забирался в самого себя, как в некий мешок. — Ы-ы-ык!
— Бывает, что человек вообще язык проглатывает, — сочувственно проговорил дедок. — Знаешь, как тяжело вытаскивать язык, провалившийся в глотку?
— Ык! К! — Икота у Распутина от этих слов пошла на убыль, будто они оказались целебными.
— Легче стало? — дедок усмехнулся и назидательно подмигнул Распутину. — А рубль — это гонорар. Сделал дело, получил справку — гони деньгу! Гонорар называется.
— Ык! Верни рубль! — безголосо просипел Распутин. — Я тоже позову жандарма.
Дедок вновь склонился к нему, произнёс жалостливо:
— Ничего-то ты, дурак, и не понял. Учи вас, учи... Всё учёба не в коня!
— Рубль... Где мой рубль?
— Как ты думаешь, кого заберёт жандарм, когда заявится сюда? Тебя, оборванца, или меня, купца второй гильдии, владеющего в Новой Голландии дровяным складом? А?
Распутин ещё больше втянул голову в плечи, сиротливо покосился в окно. Было ему обидно, в душе образовалась какая-то дырка, пустота, вызывающая слёзное щемление, что-то горькое. В дырке разбойно посвистывал ветер.
— Ык!
— Вот именно — «ык», — рассудительно, совсем не злобно произнёс дедок.
Рубль Распутину он так и не отдал, а на перроне Николаевского вокзала, когда приехали в Питер, первым вышел из вагона. На Распутина он даже и не глянул, словно того не существовало на белом свете, двинулся по перрону к выходу, важный, внушительный, хотя из толпы он ничем не выделялся — ни ростом, ни внешностью, был такой же, как и все. Но слишком уж он подмял под себя Распутина — настолько подмял, что казался и великаном, и человеком не менее сановным, чем генерал, облагородивший Распутина оплеухой.