Читать «Он смеялся последним» онлайн - страница 14

— Извините, Иван, мне хочется в кабинку.

— Я вас подожду. Тут напротив чудный пивной ларек с бочковым. Но своим подают из-под прилавка и что-то поинтересней пивка. Обмоем сюжетик.

Журналист Иван Крупеня, оказывается, то ли был в номере Янки Купалы, то ли где-то рядом в гостинице «Москва», в тот роковой день 28 июня 42-го года, когда поэт за десять дней до своего юбилея улетел в лестничный пролет. Сын журналиста Евгений знал от отца тайну гибели Купалы и порывался поведать. Однажды упомянул об официантке, которая якобы в ответ на комплимент Купалы и просьбу назваться сказала: «Я — смерть твоя». Но условие Евгения было неприемлемым: местом открытия тайны гибели поэта назначался ларек с бочковым. Сегодня видится с сожалением: следовало быть менее брезгливым.

Когда Кондрат вышел из кабинки, Крупени не было. Но у рукомойника ополаскивал руки Ружевич — в штатском.

— Откуда вы тут взялись? — опешил Кондрат.

— Я же ваш друг. Обязательный.

Даже сюда доносился смех, следовавший за каждой фразой бархатного баритона Рахленко.

— Так вот: про «сюжетик» этого поддавалы забудьте, — приказал чекист.

— Да я и не собирался.

— Кто вас, инженеров человеческих душ, знает!.. Вы же вот нарушили подписку о неразглашении вызова к нам.

— Жена сама догадалась.

— Но вы не отрицали. И Кулешову проговорились.

— Как-то в разговоре. мимоходом. Но я не думаю, что он.

— Видите, Кондрат Кондратович? А я ведь не знал о Кулешове, только предположил. Оказалось — несдержанны вы. Осторожней с друзьями. Перед вами — Москва. Молчать надо. Молчать!

Ружевич, заглянув в кабинку, дернул цепочку; зашумела вода. Он придвинулся к Кондрату, зашептал:

— Закрывают спектакли врагов народа. Пьесы Василя Шешелевича изъяли из репертуара: «Волчьи ночи» и «Симфония гнева».

— В «Симфонии» композитора Салька играет Владомирский. Я потрясен его игрой!

— Он и у вас играет Тулягу — совпадают биографии. Знаете, что Владомирский — бывший царский офицер и скрывает это? Что он в разработке?

— Это как?

— Ну. расследуем, выясняем.

— Как меня?

— Этот вопрос, считаем, я не услышал.

— «Хто смяецца апошнім» — злободневная пьеса.

— Так что с Шешелевичем?

— Сослали в Томск. Сперва был статистиком в лагерной санчасти. Потом написал пьеску из лагерной жизни.

— Узнаю Василя!

— Обвинили в поклепе на воспитательно-трудовую систему. Сослали на лесоповал учетчиком. Он уже совсем доходягой стал, посадили его у костра. Валили лес, рухнуло огромное дерево прямо на него, придавило к костру. Прибежали зэки на крик, сдвинуть ствол не смогли, побежали за пилой. Сгорел ваш Василь.