Читать «Великие романы великих людей» онлайн - страница 11

Дальше происходит то, что бывает очень редко, а с турецкими султанами не бывало практически никогда – весь продуманный, рассчитанный на султана любого темперамента и готовый к работе на полную мощность Дурр-ус-Саадет перестает давать стране угля. Никому не надо. Одалыки бездельничают, портят зубки сладостями, перемывают косточки друг другу, всему посольскому корпусу и лично Его Величеству, любятся с евнухами и друг с другом так, что дым идет, а Хюррем в султанской койке отдувается за весь трудовой коллектив, а всех прочих доблестных гаремных тружениц возвратно-поступательного движения, кроме Хюррем, беспокоят все реже и реже! Кормить и снабжать не перестают, Боже упаси, – просто оставили в покое, сплетничать и интриговать практически не мешают, а вот работать не зовут. Зато иностранные посланники при деле, контора пишет, их государям уходят донесения одно другого занимательней, скажем, Карлу V сообщают, что «единственным изъяном в характере Сулеймана является его чрезмерная преданность жене». На этих гяуров не угодишь – гарем, видите ли, им не нравится, а если султан предан одной женщине, это им тоже плохо! Кстати, обратите внимание: не наложнице, а жене – шести лет не прошло, как после рождения сына султан на Хюррем официально женится, кто ему запретит?

Мехмед Фатих: султанским братьям не жить!

Этот брак оказался не только счастливым, но и многодетным: четыре сына и дочка, причем, что для турецких султанов нетипично, от одной женщины, а не от пяти. Но вот что интересно: сыновей рожали, воспитывали, учили, папочка игрушки дарил, ласкали, холили, баловали, чествовали – и все для того, чтоб убить всех до единого! Их родной единокровный брат, родившийся раньше, как только воссядет после смерти отца на престол, был должен выполнить закон великого султана-завоевателя, покорителя Константинополя Мехмеда Фатиха, – перебить всех своих братьев до единого, да еще и беременных отцовских наложниц прикончить, чтоб никто, кроме нового султана, на престол не претендовал. Вполне в духе грозного истребителя Византийской империи – он, когда кто-то из его слуг съел ранний огурец, на который сам султан уже нацелился, не мучил их допросами, не пробовал, как многие небось заподозрили, добыть истину пытками, а просто приказал по очереди вспарывать подозреваемым животы и искать кусочки огурца – чай, не переварились еще. У пятого нашли, так ему еще и голову отрубили, остальным, считай, повезло, а первым четырем – не очень. Что такому рачительному хозяину собственные дети по сравнению с угрозой смятений в империи? Его правнук Сулейман тоже воцарился по обычаю, и ни единого братика у него к моменту коронации не было, подевались куда-то, – так какие могут быть сомнения в судьбе Сулеймановых сыновей после его смерти? А старший сводный братец у сыновей Роксоланы есть – Мустафа, сын черкешенки Гюльбехар. Талантливый молодой человек, любимец стамбульского плебса, умный, храбрый, свирепый и кровожадный – в общем, гораздо больше годится в турецкие султаны, чем его относительно интеллигентный папочка. Вот придет за Сулейманом Разрушительница наслаждений и Разлучительница собраний, воссядет Мустафа на престол и тщательно проследит, чтоб верные слуги сделали его круглым сиротинушкой (разумеется, за исключением валиде-султан, мама – это и у турок святое). За это ли Хюррем боролась? Ой, боюсь, не смогла она окончательно стать турчанкой – у них стерпеть такое как-то получается, а при типично славянском отношении к детям не выходит. Чтоб избежать такого исхода, делается все возможное, а невозможного просто не существует. Только смерть способного наследника Мустафы спасет ее детей, да еще в придачу и нанесет опасный удар империи, которая обрекла ее на рабство, – разве могла она не желать этого хотя бы иногда, может быть, и не осознавая этого?