Читать «Наследники пепла» онлайн - страница 5

Он рассказывал и рассказывал, а Вика могла думать только о том, чья это была граната. Граната была русская. И обескровленная огромная страна не смы-кала глаз днем и ночью, в печах плавился раскаленный металл, чтобы эта самая граната разорвалась и утащила за собой в небытие того самого Гюнтера.

- Потом я попал в плен. Так что для меня война немного продлилась, капитуляция Германии была еще не конец. Чудо, что жетон до сих пор у меня, столько раз был шанс потерять его. Но он все равно возвращался. Некоторые из наших особенно не городские, а деревенские ребята - не хотели носить их на шее, считали плохой приметой. Но нас заставляли. Правильно, конечно. По крайней мере, матери могли точно знать, где дети погибли и где остались лежать. Так что плохая примета была только одна сама война. Самая плохая примета. Да.

Герр Леманн замолчал, беспокойно перебирая пальцами край клетчатой скатерти. Вика заметила, что глаза его поблескивают, и поспешно отвела взгляд.

- После войны я хотел его уничтожить, - признался он. - Я боялся его.

- Но он до сих пор тут, - Вика посмотрела на овальный медальон с брезгливостью, как на насекомое.

- Это мое прошлое. Никакая это не история, все еще слишком близко, чтобы назвать историей и отмахнуться. Это мой жетон. Это я там был. Ты молодая В каком году ты родилась?

- В 87-м.

Герр Леманн кивнул:

- Вот видишь. И все равно тебе больно. А у меня вся жизнь про-шла под этим знаком. Было, конечно, много хорошего. Моя София, и дети. Я выучился в университете, встретил ее. У нас родились сыновья.

- Она ведь не арийка. Болгары

- А я разве говорил, что был идейным? даже не обиделся герр Леманн на ее выпад. - После той войны прошла целая жизнь. Моя жизнь. Но я знаю, что война Все те жизни так и остались непрожитыми. Неужели ты думаешь, я этого не понимаю? Проще всего сказать был приказ, мы ничего не решали Но так нельзя. Я виноват. Своих сыновей я воспитывал Я старался изо всех сил. Они стали врачами. Как ты помнишь, один из них хирург, а другой педиатр. Это хо-рошо. Они, наверное, спасли многих людей. Не так уж много мне есть поводов для гордости. Но сыновьями я горжусь. И студентами.

- Они знали? Про вас? Студенты в требовательном голосе Вики было что-то от допроса, но герр Леманн никак на это не реагировал.

- Ну, я не сообщал им с порога: «Здравствуйте, я Арне Леманн, унтер-офицер Вермахта, а теперь откройте свои учебники». Но когда спрашивали напрямую, что делал во время войны, я никогда не юлил.

Говорил ли он правду, и сколько правды он говорил, и о какой части умалчивал Вика не знала. И даже не уверена уже была, хочет ли знать. Она вспомнила своего дедушку Колю, танкиста, прошедшего всю войну до самого Берлина. В сорок третьем дедушка участвовал в самом крупном танковом сражении в мировой истории, битве на Курской дуге. Это для Вики Курская дуга была «сражением в истории», для него она, видимо, навсегда осталась огненным котлом из взрывов и покореженного металла, в котором сварились заживо тысячи таких же ребят, как он. Конечно, воображение могло нарисовать Вике и грязь, и ночной промозглый холод в окопе, и голодное урчание желудка, и звон осатанелых комаров, и стертые в кровь ноги, и красную от крови вату, примотанную к голове нечистым бинтом. Натирающий подбородок ремешок от каски, взрывы, и вскрики от кошмаров, и песок в глазах от бессонных ночей, которым несть чис-ла Но когда еще в детстве она спросила у дедушки, как это было, он промол-чал, погладил ее по головенке своей трехпалой рукой со шрамом и посмотрел внимательно-внимательно. И Вика поняла, что спрашивать больше не надо. Она не спрашивала. А теперь, после смерти дедушки, осталось только несколько медалей и грамота, подписанная самим Сталиным. Вика еще помнила, как на 9 мая дедушка доставал все это из коробки, медали протирал фланелькой, а на грамоту просто смотрел. А потом доставал бутылку водки и пил, молча и тя-гостно. В другие времена это был человек резкий, веселившийся и гневавшийся сполна, без удержу. Но День Победы был для него каким-то другим праздником, не тем - с гвоздиками и салютами, - что праздновала вся страна.