Читать «Болеутолитель. Темное» онлайн - страница 12
Джек Уильямсон
Блеск его прилизанных волос вызывался не лосьоном, хотя Винс Дженсен оставил бутылочку «Гловер-тоника» вместе с деодорантом и кремом после бритья «Аква-Вельва» — все это стояло на столике в их общей спальне. В данном случае волосы Хейда блестели от мази доктора Слоуна, которую он втирал в ладони. У него была привычка нервно приглаживать волосы в те моменты, когда он не обкусывал ногти. Мазь, пахнувшая смесью скипидара с керосином, была и на его зубах.
Карамельная жидкость, продававшаяся в аптеке клиники «Кук-Каунти» задолго до того, как в употребление вошел ментоловый бальзам, покрывала все участки тела Хейда, до которых он мог дотянуться.
Тело его так и не излечилось от ожогового зуда, хотя доктор Брунидж считал пользование мазью одной из составляющих его комплекса навязчивых действий.
Шагая по улице, он продолжал бороться с непреодолимым желанием вернуться и еще раз проверить, хорошо ли заперта дверь. Но времени у него не было, потому что серая полоска на небе все расширялась. Сегодня Отец сможет, наконец, гордиться им.
* * *
Сегодня для калеки самый подходящий день, с уверенностью подумал он. Погода выкручивала ревматизмом его собственные конечности, и он мог себе представить, что того беднягу мучает боль во сто крат сильнее. Да к тому же несчастный чернокожий еще и привязан к своему хромированному креслу. Нет сомнения, что инвалид будет рад его появлению и поблагодарит за избавление от страданий.
Чтобы попасть на Куч-стрит оставалось только перебраться на другую сторону реки. Хейд на минутку задержался перед стриптизным заведением на Норт-Кларк. Это было одно из тех местечек, где ты за деньги мог всунуть свой прибор в дырку, чтобы сидящая в будке женщина его сосала.
Он остановился заинтригованный, потому что обшарпанная дверь отворилась и из нее выехал в инвалидной коляске белый мужчина с густой каштановой бородой — ветеран Вьетнама, решил про себя Хейд — и съехал со ступенек на мостовую. Черты лица его были залиты лиловым неоновым светом рекламы, окружавшей витрину. Реклама гласила: «Нагие тела» и «Сексуальные сцены». Вслед за первым из двери появился еще один мужчина, с длинными до плеч волосами и в замшевой куртке, и пошел за инвалидом, который опережал его, двигаясь в своей коляске.
Вскоре пути их разошлись. Хейду не приходилось встречать ни одного из них раньше, а появление в подобном месте инвалида в коляске вызвало у него настороженное любопытство. Он смотрел, как парень едет вперед, и задавался вопросом, насколько неразборчивой должна быть женщина, готовая взять в рот его дряблый отросток.
* * *
Все потенциальные игроки в монте уже разъехались в поездах метро, поскольку наступил «час счастья» — раньше в этом городе «час счастья» означал дешевую выпивку; теперь первоначальное определение стало неверным, и максимум, что могли предложить бары — это даровую пиццу или тому подобное дерьмо в часы перед тем, как жизнь Лупа замирала. Правда, это обычно предлагали уборщицам, чаще всего недавним польским эмигрантам, а их-то выпивка не интересовала.