Читать «Том 1. Здравствуй, путь!» онлайн - страница 6

Вот ссыльный большевик Рябинин, попав за революционную деятельность на Север, он и там остался тружеником — рыбачит, промышляет зверя вместе с Игаркой и северными охотниками; вырванный из строя активных борцов против царизма, казалось бы — обреченный на бездействие, на прозябание, он, однако, не поддается унынию, не складывает руки, продолжает работать для народа, изучает Север. Еще едучи в лодке по могучей северной реке, в места, где он должен будет отбывать принудительное поселение, он приглядывается к новой для него земле, к ее природе и старается увидеть ее такой, какой она будет через много лет.

Разумеется, неверно было бы думать, что так уж стройно и гладко складывались отношения и с людьми здешними, и с природой у ссыльного большевика в этой уготованной ему судьбою — вместо родной — земле. На первых порах душа его бунтовала: что тебе до этой жалкой земли, до всего, что на ней! Все, что озарено этим назойливым бессонным солнцем, все решительно — тюрьма. И солнце — тюрьма! Попробуй скройся при таком солнце!.. Подолгу простаивал Василий над Енисеем, глядя с ожесточением, как «спокойно, величаво, неудержимо уходила река в Ледовитое море, в смерть, и это было невыносимо для человеческого сердца».

Многое пришлось человеку перебороть в себе, в своем сердце, многое понять и почувствовать, прежде чем пришел он к иному, новому восприятию окружающего.

Во внутреннем борении предстает перед нами этот герой романа: автор пишет о том, что Василия охватывало неясное волнение, какое испытывает человек на большой текучей воде. Смешиваются в душе Василия и радость: вот он, смертный человек, и бессмертная река движутся вместе, стали как одно; и щемящая боль: каждый миг, каждая волна уносят от него что-то, он умрет, а река и мир будут вечно; и надежда: он будет жить долго-долго, а потом — его дети, внуки; и раздумье: что ему, смертному, надрывать сердце заботой о бессмертном мире; и мечта: от его работы в ссылке будет польза людям… Разные это были мысли и чувства, порою пребывали они в относительном согласии, порою — в споре, иногда какая-нибудь из этих мыслей или какое-нибудь из этих чувств побеждали. Василий замечал, что они не уходят без следа, что-то из них складывается. Но лишь когда забота о людях стала для него главной целью, главным смыслом жизни, волнение отхлынуло, как вода на спаде половодья, активная натура большевика нашла желанное для нее решение: пусть царские слуги считают Рябинина ссыльным, это ничего не значит, он сам себя освободил — ссылка для него кончилась… Рябинин понял, что он здесь, в пустынном крае, должен все предусмотреть и обдумать ради будущего. Тогда-то в ином обличье и в ином значении предстала перед ссыльным революционером пустынная, северная земля: «Вот она какая, моя нареченная!» В своих мечтах, в своем предвиденье он вспахивал здешнюю землю, разбивал на ней сады, сажал цветы, возводил дома и целые города, стараясь примечать при этом, не упустить из виду никакую самую малость: ибо трудно предусмотреть заранее все, что пригодится, пойдет на пользу будущему, а что окажется лишним и должно остаться достоянием истории, прошлого.