Читать «Письмо дяде Холмсу» онлайн - страница 24

– Как медведь?

– Куда крепше! Мишку-то можно разбудить и из берлоги выманить, а Лешак до весны спит беспробудно…

Какая-то ерунда. Спит беспробудно… А чего ж он тогда по чердакам чихает?

– Главное дело, – увлекся дед своей лекцией, – гнездо его не нарушить…

– Он, что? – удивился Алешка. – С крыльями? На дереве гнездо вьет?

Дед меленько рассмеялся, будто от ветра стекло задребезжало.

– Гнездо, это я так называю. В дупле он зимует. Выберет дерево потолще и дупло побольше, натаскает в него листвы сухой, сенца для тепла и духа, зароется в них – и до весны, только похрапывает. Ты вот, Лех, как в лесу услышишь возле какого дерева храп, ну… такой, вроде как мышка попискивает или собака ворчит, бежи оттедова поскорее…

Во дает дед! Мышка попискивает или собака ворчит! Две большие разницы.

– Я этих лешаков, – сказал Алешка, – не боюсь. Разберусь я с ними. Где этот сэр Яков живет, в какой деревне?

– А в Шнурках, – спокойно ответил сэр Вася и отправил в рот еще одну ложку меда и прихлюпнул чайком с блюдечка.

– Что?! – Алешка даже вскочил. – А у него внучка есть? Астя!

Дед еще швыркнул чайку и помотал бородой:

– Не. Нет у него такой внучки. Настя есть. Асти нет. Медку-то подлей. Асти нет. Была Астя, но… – Дед опять головой покрутил. – Больше нету.

– Домовой съел?

Дед подребезжал своим хитрым смешком. И объяснил:

– Она, когда малая была, бывало спросят ее: «Как тебя звать?» – она и скажет: «Астя!» Так выговаривала. Но сейчас ее уже так не зовут. Настей зовут, по полному имени – Анастасией. Настя, стало быть, есть, а Асти, стало быть, больше нету.

Не слабо получается! Письмо «Ширлахомсу», рукопись Митька, рассказ сэра Васи – как все сошлось. Хоть сейчас запирай дом на все замки, становись на лыжи и беги… домой.

Это я так думал. А Лешка думал по-другому.

Когда мы вышли проводить деда Васю, на дворе уже сильно припекало солнышко. Снег под ногами стал мягким, не хрустел, как капуста. И воробьи весело чирикали. А ворон на березах не было, здорово их напугал Митёк своим «чохом».

– Ну, благодарствуйте, – сказал дед Вася. – Из капкана освободили, чайком побаловали – в самый раз пришлось, можно и не обедать. Пошли, Милка. – Он отвязал веревку от забора и не спеша пошел в деревню, корова за ним. – Подоить тебя пора, – бормотал дед. – Всего делов-то. А хозяйке твоей все некогда, вишь, укатила. Сродственник у ей объявился. Хотел было у нас пожить, да у нас ему тесно. Клавдия его к подружке пристроила. Чудной мужик ей в сродственники достался. Нелюдимый такой. Чуть что – в машине прячется. Ну Чурбак – он и есть чурбак. Не, – дед даже приостановился. – Не Чурбаков его фамилия. А как же? Черпаков, вот.

Что-то мне эта фамилия напомнила, но никак не давалась.

Дед шел не спеша, что-то говорил сам себе, а корова Людмила Ильинична – за ним следом, послушно, как собака. С одним рогом.

Какая-то грустная картина под ярким солнцем. Корова понурая, а у деда один карман телогрейки висит клочком, другого вовсе нет, и локоть рукава драный – клок ваты из него торчит. Но ничего, идет дед, напевает, а корова время от времени взмыкивает – припев подхватывает.