Читать «Привидения на цыпочках» онлайн - страница 10
Валерий Борисович Гусев
И строительство шло себе и шло. Как сказал один из узкоглазых рабочих: «Собака лает, а караван верблюдов идет».
– Сам ты верблюд! – сказал ему Никишов.
– А ты собака! – не остался тот в долгу. И пошел в свой вагончик. Наверное, плов готовить.
– И чего ты, Серега, на него набросился? – спросил вдруг Алешка. – Он ведь не виноват.
– А мне все равно, кто виноват, – холодно отрезал Никишов. – Я их сюда не звал.
Сельянов дожевал яблоко (он все время что-нибудь жевал) и сказал:
– Я – тоже. Я без нашего стадиона толстеть начал.
Приврал немного: Андрюха толстеть с самого рожденья начал. А на стадионе он обычно сидел на скамеечке, что-нибудь жевал и наблюдал за достижениями наших спортсменов.
Лешка не стал спорить. Он только усмехнулся. Но с таким превосходством, что мушкетеры растерялись. Только Юраша Козлов спросил:
– А тебе что, стадион не нужен? Ты за кого? Ты за них или за нас?
– Я за справедливость, – скромно ответил Алешка и потупил глазки.
Сегодня первым уроком у нас была литература. Бонифаций про Анну Каренину нам рассказывал. Так трепетно, будто она его родной тетей была. Но я плохо его слушал. Я прислушивался к шуму за окном, на стройке. Там была какая-то суета и ругань. Галдеж стоял сплошной. Непонятный. Во всех классах учителя стали захлопывать окна. А с улицы неслось:
– Искру проверил?
– Да есть искра!
– Топливо подается?
– Еще как!
– Так что ж он молчит?
И все эти фразы сопровождались, как говорит Бонифаций, крутой ненормативной лексикой. Ругательствами, если по-простому.
Тут чей-то другой голос вмешался, совсем рядом, прямо у меня над головой:
– Оболенский, а вот вы как оцениваете Стиву Облонского? – Бонифаций, когда на нас сердится, на «вы» нас называет. – Можете не вставать.
– Облонский? – переспросил я, выигрывая время. – Стива? Аркадич? Это который ее брательник?
Выиграл! Звонок прозвенел. И мы помчались во двор. Алешка уже был там. Прилип к забору. А за забором строители столпились вокруг автокрана. Капот у него был поднят, и из-под него торчали задние части водителя. Передними он вовсю ковырялся в моторе. А все вокруг давали ему советы. Особенно – прораб. Он опять был весь красный и злой. Оказывается, пришел панелевоз, а автокран никак не заводится, разгружать панели нечем. Водитель панелевоза тоже ругался:
– Мне тут у вас стоять нечего! Мне за простой не платят! Мне за рейс платят! – И он тоже полез под капот крана.
Алешка с таким интересом наблюдал и слушал, что я даже его заподозрил.
– Ты что! – возмутился он. – Наши родители своих детей на стройплощадку не допускают. Это, Дим, какие-то непримиримые мстители.
Зазвенел звонок, мы вернулись в школу.
К концу занятий машина так и не завелась. Водитель панелевоза, ругаясь, отцепил прицеп и уехал. А водитель автокрана так и остался торчать под капотом, время от времени забираясь в кабину и пытаясь запустить двигатель.
– Мне прямо жалко его, – сказал Алешка.
– А мне нет, – сказал подошедший Никишов. – Плохой водитель. Машину не знает. – И усмехнулся.
Ближе к вечеру я пошел в школу – на занятия нашего драмкружка. Вернее, нашего школьного театра. Вел эти занятия все тот же фанат Бонифаций. Ему уроков мало. И он ставит на сцене пьесы по школьной программе. Чтобы мы лучше усваивали материал. И глубже проникались великими идеями и тонкими чувствами.