Читать «В преддверии глобальной катастрофы» онлайн - страница 42

Ле Корбюзье считал, что применение одних только красивых пропорций недостаточно. У античных греков боги имели человеческую внешность, правда по вопросам роста богов были разночтения. Большинство верующих греков из уважения к богам считали, что их рост значительно выше человеческого. Поэтому в греческих храмах при входах делалась лестница из обычных ступеней (высотой 15 см) для людей и с огромными ступенями – для богов. В наши же времена все сооружения, несмотря на их назначение (и жилые дома, и общественные здания и храмы), создаются для людей. Поэтому Ле Корбюзье объединил золотые пропорции с человеческими габаритами.

Так появился его знаменитый «Модулор». Его символизировала человеческая фигура, да, да, тот самый «инвалид с клешней», который так не понравился нашему главному редактору. У меня в кабинете среди инструментов висит треугольник, на который нанесены красная и голубая шкала Модулора и инвалид с клешней, а на стене на пурпурном шнуре висит керамическая эмблема Модулора с коренастой символической фигурой, выполненная знаменитой художницей Людмилой Мешковой, о которой мы рассказали в главе о Софийском заповеднике.

Корбюзье провел блестящее исследование и написал капитальный труд – двухтомник «Модулор», за который Французская Академия наук присвоила ему звание доктора философии математики. Тем не менее для точного вычисления чертежа Модулора он пригласил крупного математика Р. Татона, который прислал ему все расчеты, связанные с чертежом архитектора. Корбюзье пишет: «Математик говорит: ваши исходные квадраты не являются квадратами; одна из сторон больше другой на шесть тысячных… В философии эти шесть тысячных имеют исключительно важное значение; повеяло свежим воздухом – это сама жизнь».

Я тут же вспомнил беседу с блестящим архитектором Константином Степановичем Мельниковым и произнесенный им афоризм:

– Напрасно, молодой человек, вы уделяете столько внимания математике. Все науки, связанные с прикладной математикой, крайне неопределенные и поверхностные, а архитектура – наука точная.

Как совпали их неординарные воззрения, несмотря на полное расхождение в творческих принципах. Мельников крайне недружелюбно относился к творчеству Корбюзье.

Когда Ле Корбюзье закончил свой финальный рисунок к Модулору, он написал под ним: «Этим рисунком, подтверждающим первоначальную гипотезу, я завершаю свое исследование Модулора. Могу только добавить: «здесь играют Боги, а я наблюдаю за этой игрой, благоразумно стоя в стороне от этого сада чудес».

Давайте же и мы, дорогой читатель, вместе с великим Маэстро тихонько отойдем в сторону от этого сада чудес, покинем эту удивительную область формообразования в природе и человеческом познании, потому что здесь все далеко не так просто, потому что здесь, действительно, играют Боги, и нам эти игры пока недоступны. Давайте тихонько покинем этот сад чудес, вернемся к нашему лысому архитектору и послушаем его рассказы о временах дальних и не очень, о забавах молодости и тяготах эмиграции, о жизненных колизиях и творческих порывах. Go ahead, Reader! (Вперед, читатель!)…