Читать «Леди Макбет Маркелова переулка» онлайн - страница 30

– Это Веник твой, что ли?

– Нет, нет! Веник давно уже в прошлом… А этот… Он мне предложил в Америку с ним уехать. Сейчас ведь многие уезжают… И квартиру продать… А потом вдруг выяснилось, что он взял мои деньги, вырученные от продажи… И уехал один, без меня… Нет, это невозможно, невозможно, Катенька! Ты даже не представляешь, что я пережила!

– Ну, почему же не представляю? Очень даже хорошо… Погоди! Погоди, погоди… Это что же значит? Это ты сюда заявилась, чтобы… Навеки поселиться, что ли?

– А куда мне еще, Катенька? Мне некуда… Никому я не нужна…

– Ты что… действительно у меня жить собираешься?! На полном серьезе?

– Ну да… Вон какой дом у тебя большой, неужели не найдется уголка для родной матери?

– Ты… Ты с ума сошла, что ли? Какой уголок? Нет, погоди… Нет, это в принципе невозможно, я не смогу с тобой жить… Как ты вообще это себе представляешь? Я оставила тебе квартиру, я думала, рассталась с тобой навсегда… Мы с тобой чужие люди, ты всю жизнь меня снисходительно презирала. Я была тебе не нужна. А сейчас, значит… я должна с тобой… под одной крышей жить?! Нет, Стасечка, нет!

– Я прошу тебя, не зови меня Стасечкой…

– А как? Мамочкой, что ли?

– Но ведь я и есть твоя мать… Неужели ты мать выгонишь на улицу?

– Ма-а-ать? Ты сказала – ма-а-ать? Ух ты, вспомнила, когда приспичило! Надо же – ма-а-а-ть…

Катя вдруг услышала свою голосовую интонацию будто издалека. Да, насмешливо получилось. Уничижительно и насмешливо, как у Стасечки когда-то. Когда она сидела перед зеркалом и тянула с такой же интонацией: «Заму-у-уж? Ух ты-ы-ы-ы… Надо же-е-е…»

Отомстила, выходит. Нечаянно. Тютелька в тютельку та же интонация уничижительная получилась. И проговорила уже без интонации, довольно резко:

– Да какая ты мать, Стасечка! Самой не смешно, а? В общем, жить мы вместе не можем. Это тебе понятно, надеюсь. Поищи себе другую крышу над головой. Кинь клич среди бывших любителей, авось, найдутся, поддержат по старой памяти. Ну, не мне тебя подобным делам учить…

– Катя, Катя! Что ты говоришь! Опомнись! – захлебнулась отчаянным шепотком Стасечка, прижав пальцы к вискам. – Ты представляешь, что ты сейчас творишь? Ты родную мать выгоняешь на улицу… Опомнись, Катя! Сама себе не простишь!

– Я еще раз повторяю, ты мне не мать. Ты Стасечка. И давай на этом закончим… Чего зря воздух колыхать? Иди, принимай ванну… А завтра обратно уедешь. Я тебе на ночь в гостиной на диване постелю… И тихо, пожалуйста, Паша с Никиткой спят. Ванная там, по коридору направо. А гостиная налево… Найдешь, в общем.

Стасечка молча поднялась с места, поплелась в указанном направлении, как сомнамбула. Даже не спросила, кто такой Никитка. Вскоре послышался из ванной шум льющейся воды…

Паша ушел рано утром, Стасечка еще спала. Даже завтракать не стал, заторопился. Катя, оставив у двери уже одетого Никитку, вошла в гостиную, тронула Стасечку за плечо, проговорила тихо:

– Я на работу пошла… Когда будешь уходить, просто захлопни дверь. Завтрак я на столе оставила. Ты меня слышишь, нет?