Читать «Инстербург, до востребования» онлайн - страница 21

Ты мне нравишься. Я бы хотела, чтобы ты была маленькой девочкой, я бы посадила тебя в красивую лодку и отправила плыть по реке, и на берегу, к которому бы лодка пристала, были бы люди, которые ждали бы только тебя».

5

[2008]

Утром позвонил Асин однокурсник Серёжка Виткинд, работающий, как и все её однокурсники, не по специальности. Последние пару лет он старался в Калининграде не жить и во время кратких визитов к мамаше с бывшими приятелями не общался, но Ася и её муж были редким исключением. Ага, заходи вечером. Кстати, мне тут активно пишут антисемиты, посмотри ради интереса айпишники, лениво попросила Ася.

— Узнать, где живут антисемиты, значит, хочешь? — хмыкнул Виткинд, презирающий каббалистов ассимилянт, презирающий гуманитариев программист. — Ты бы ещё под кроватью их поискала.

— Серёжа, хочешь, я тебе очередное послание зацитирую? «Гитлер — в каждом из нас. Гитлер — коллективный мессия, и когда проснёмся мы все, вечный жид, вечный двигатель регресса, прекратит своё странствие. Жиды — это мыши, подгрызающие корни древа познания. Жиды — это крысы, кучкующиеся в сыром подвале псевдофилософии. Каждому — своё. Нам — Валхалла. Жидам — шеол. Жид слишком привык суетиться и бегать, поэтому должен остановиться, слишком любит жить, поэтому должен умереть. Когда-то мне снилось, что со дня моей смерти прошло много лет, и сквозь меня прорастают олива и смоковница: они изменили даже климат, и теперь южные деревья везде. Это было очень страшно. Тот, чья плоть послужила удобрением для жидовских деревьев, не сможет войти в Валхаллу, даже если во сне увидит её ворота широко открытыми. Каждому — своё. Жиду — смерть. Жиду — смерть. Жиду — смерть. Убей его в себе, пока он не подгрыз корни твоего знания, не осушил источник твоей метафизической свободы».

На том конце провода повисла тишина.

— Серёженька, мы тут пришли к выводу, что это известно кто, — ласково пояснила Ася. — Но она не одна пишет, там ещё какие-то мудозвоны с грубыми стилистическими ошибками. Самое плохое, что Юля поменяла домашний номер, а у моей арийской сестрички, похоже, «плавающий» IP. Она могла и место жительства сменить. Если соучастников выследить, можно вполне себе в суд подать, ты как на это смотришь? Ведь они совсем осатанели, думают, что им всё можно.

— Я бы забил. Что на неё внимание обращать? Истархов в юбке и с немецким акцентом. В наше время в этой стране за такое на принудительное лечение не кладут. Нужна крупная взятка.

— Сам факт того, что на них подали в суд, немного охладит арийские чувства. Я на одних подавала перед отъездом — ничего, тихо сидят.

— Ладно, посмотрю, принципиальная ты моя. Выследи дуру по ЖЖ, хотя вряд ли она пишет под своей фамилией. Она хоть и чокнутая, но не настолько.

Ася туда не заходила с тех пор, как убила свой журнал за ненадобностью. Полчаса она ломала голову, у кого бы навести справки о Жанне. «Тематические» знакомые или давно разъехались, или не заходили в сеть, или с такими существами не пересекались. Пришлось написать Элине Ровенской, «самому скандальному молодому литератору западнороссийского региона», или как там её называли. По правде говоря, Ася не хотела с ней связываться: бывший завсегдатай столичных богемных клубов, ныне ведущий отшельнический образ жизни, доверия не внушает. Всегда начинаешь думать, с чего это человек так изменился, и постепенно узнаёшь о нём вещи, которые лучше бы никогда не знать.